Олеся Градова - Танец с жизнью. Трактат о простых вещах

Пару лет назад, в феврале, когда Димка вернулся из Непала, мы решили произвести ритуал воскурения благовоний у подножия статуи Шивы. В роли статуи — сувенирный формат индусского бога Шивы, не больше ладони. В роли благовоний — темный катышек гашиша на фольге… После ритуала мы отправились в «Этаж» на Тверской, где началось нереальное разрушение основ. Официанты не могли донести напитки до клиентов, опрокидывая на пол подносы с наполненными бокалами. В уборной дрались проститутки, вырывая друг у друга крашеные волосы. Мы пили виски прямо из горла, не рискуя обращаться к бармену и официантам, которые, как фигуристы на льду, скользили на мокром от крепкого алкоголя паркете…

Кирилл только что устроился спецкором в газету «Новый Телеграф» и циклился на своих производственных планах. Я пыталась «халявить» и не пить, поскольку была за рулем. И вообще я тщетно собиралась домой: «Уже три часа ночи, завтра совещание в девять, а у меня будет опухшая рожа…».

— Да пусть сгорит твой «Телеграф»! — воскликнул Димка. — И ты, — он обратился ко мне, — иди на хер!

Хотя я просилась только на совещание.

Этой ночью сгорела редакция газеты «Новый Телеграф», причем вместе с издательским комплексом. А меня избили и ограбили у подъезда, пытаясь, помимо сумки, отнять и новую норковую шубу. Бить человека ногами, лежащего на земле и одновременно снимать с него шубу — стратегическая ошибка. Избиваемый сворачивается в позу эмбриона, защищаясь от ударов, а снятие с эмбриона шкурки становится поистине невыполнимой задачей. Оторвали рукав и воротник. «Телеграф» быстро отстроили, шубу я починила.

Позже я узнала, что это была особенная ночь. Именно в то воскресенье мы разделили ритуал курения со ста пятьюдесятью тысячами индусскими брахманами и приверженцами культа Шивы. Ритуал сей проводился под кронами деревьев, рядом с храмом Пашупаинат в столице Непала, на восточной окраине Катманду, одном из самых святых мест для всех индусов. Вот что значит, по-моему, «входить в резонанс со Вселенной»…

Когда мы работали в паре, не было нам равных. Он всегда был стратегом, я тактиком. То есть он головой, а я шеей. Он говорил ЧТО делать, а я говорила КАК делать. Я была реализатором его гениальных идей. А он знал, что можно только придумать эту самую идею и назавтра она станет реальностью, потому что рядом была я. Собираясь к очередному спонсору для кампании какого-нибудь кандидата или партии, мы как пароль говорили: «Ну что, идем грабить банки?» Нам давали деньги на избирательные кампании прямо из сейфа — потому что с той минуты, как он появлялся в высоком кабинете какого-нибудь банкира, любой «денежный мешок» начинал безоговорочно верить Димкиной харизме. Бонн и Клайд. Я была Бони Паркер при своем Клайде Барроу. Но мы не были аферистами — мы отвечали за свои слова, и наши заказчики-кандидаты если и не приходили к финишу первыми, то их выборные кампании оставались в народной памяти как самые остросюжетные блокбастеры политического «Голливуда» России…

…Димка сейчас очень болен, и я переживаю за него. Несколько месяцев его лечат лучшие доктора, в том числе нетрадиционные… Но ничего не помогает. У меня с собой всегда его диск — он когда-то записал альбом. Одна из моих любимых песен — «Следы на песке»… «Я молился богам, что не стоили свеч. Я молился богам, приносящим беду». Поклонение Шиве, все эти вудуистские ритуалы… А может, в этом причина его болезни?».

— «Я оставлю тебе лишь следы на песке…» Такие слова этой песни. Значит, НИЧЕГО…

Я замолчала, листая список значимых людей в своей жизни, но он почему-то закончился…

— И это все? — прервал мои размышления Ян.

— Да, больше не могу никого вспомнить. Даже странно… Значимый… Это те двое, которые повлияли на развитие и становление моей личности… Которые как бы чему-то научили… Которые были своего рода «суфиями» рядом со мной. А я прилежной ученицей.

— Как бы… чему-то… своего рода… Опять возвращаешься к категориям неопределенности.

Я не совсем понимала, где «точка сборки» нашей встречи в формате платной психотерапии. Или, может, речь идет уже о психиатрии? Может, я категорически и неизлечима больна? Даст ли он мне ключ, или мне, как и раньше, придется в одиночку бродить в потемках моей кромешной и раздвоенной личности, которая мечется между белым и черным?

— Хочешь обратную связь? Когда я увидел тебя впервые, подумал — выжженная пустыня. Непотому, что в тебе нет жизни, а где-то внутри — пустота, аж ветер завывает. Ты боишься одиночества, тебе скучно с самой собой. Ты прибегаешь к сотне уловок, чтобы быть в постоянном движении — вечеринки, командировки, встречи у камина, забастовки на заводах, семинары о секретах женской привлекательности и истоках мужской неверности — такое ощущение, что ты уже перепутала, где жизнь, а где работа. Ты устраиваешь эту круговерть с одной-единственной целью — не оставаться наедине с собой. Да, ты пытаешься постоянно менять окраску, быть разной, играешь разные роли. То вздыхаешь, как Рената Литвинова, то перекидываешь ногу на ногу, как Шарон Стоун, то выступаешь, как Ильич на броневике — и это только узнаваемые образы. Перепрыгиваешь с одной темы на другую в разговоре, меняешь тембр голоса, пытаешься оказаться в центре внимания или, наоборот, выключаешься из общего разговора, погружаясь в философическое настроение… Но где ты — настоящая?..