Питер Мейл - Отель «Пастис»

Путь свободен. Новая вспышка, еще одна фигура. За ней еще одна. Все идет как по маслу, подумал Жожо и застыл на месте. Притормаживая, к нему приближалась «Рено-4». В свете уличного фонаря Жожо разглядел темные лица шофера и пассажира в кепи жандарма. «Рено» остановилась, и Жожо вдруг почувствовал, что сердце не помещается в груди.

Жандарм подозрительно окинул его сверху донизу холодным профессиональным взглядом. Не спрашивай у меня документов, ты, ублюдок. Оставь меня в покое.

— Добрый вечер, — кивнул он жандарму.

Жандарм отвернулся, и «рено» двинулась дальше. Сердце Жожо снова приобрело нормальные размеры, он перевел дыхание, чувствуя, как расслабляются плечи. Щелкнул зажигалкой. Остались двое, потом его очередь.

Щелчок. Почти все, уйма времени, постарайся успокоиться. Сигарета прилипла к губе.

Кто-то приближается, одинокий мужчина.

Пошатываясь и старательно ступая, как это бывает с пьяными, когда отказывает мозг и верх берет инстинкт, мужчина направился к Жожо. Пошарив по карманам, достал сигарету и, дыша перегаром пастиса, остановился перед Жожо.

— Нет огонька?

Жожо отрицательно покачал головой.

Пьяный безуспешно попытался постучать себе пальцем по носу.

— Хватит врать. Вон сигарета. Что с ней собираешься делать, есть, что ли?

Стараясь побыстрее избавиться от него, Жожо машинально дал ему прикурить. Глядя через плечо Жожо, мужчина удивленно заморгал. С опозданием на пару секунд Жожо загородил ему вид.

Пьяный тронул Жожо за руку.

— Только между нами, в реке кто-то есть. — Пытаясь улыбнуться, добавил: — Может, пить захотел.

— Никого там нет, — ответил Жожо.

На лице пьяного появилось недоуменное выражение.

— Никого?

— Никого.

— Ну тогда это, мать ее, большая рыба.

Не сводя глаз с воды, Жожо повел пьяницу прочь и бросил на мосту.

Остановившись в тени платана, Жожо оглядел улицу, перекрестился и быстро спустился вниз. Холод воды, скользкие неровные камни под ногами. Он нырнул в черную дыру.

— Какая жалость, — встретил его Жан. — Опоздал познакомиться с крысами.

Они, скорчившись, сидели цепочкой по всей длине водостока. Находившийся впереди Фернан передал лист черного пластика и пригоршню гвоздей. Жожо натянул перчатки и, закрыв входную дыру пластиком и закрепив его гвоздями, отгородил последние проблески уличного света. Привязал к гвоздю конец длинного шнура.

— Скажите Фернану, все в порядке.

В дальнем конце водостока зажегся фонарь, осветив отвратительные лужи затхлой воды и мокрые стены. Цепочка людей продвинулась выше. Генерал сказал, что от входного отверстия до середины кладовой двадцать метров. Шнур передавали из рук в руки, пока он не вытянулся во всю двадцатиметровую длину. Фернан отдал фонарь Жану и стал долбить кувалдой и костылем сводчатый верх водостока.

Старая сырая известь отвалилась быстро, и Фернан в считанные минуты выломал два больших камня. В воду шлепались куски грунта и камни помельче, потом костыль ударился о железобетон. Фернан улыбнулся Жану. Началось дело, которое он любил больше всего, артистическая работа, когда нужно заложить ровно столько, сколько требуется, и чтобы на голову не рухнуло все здание. Передав молот и костыль Жану, он взял сумку у бережно державшего ее над водой Бореля и принялся укладывать пластиковую взрывчатку.

До полуночи десять минут. Оркестр издает последние оглушительные звуки перед получасовым перерывом, чтобы вместе со всеми ринуться смотреть фейерверк. Главный распорядитель праздника в личной лодке, где в качестве гребца выступает племянник мэра, объехал ряды плоскодонок, чтобы удостовериться в готовности молодых людей в должном порядке произвести запуск, которым он сам будет руководить с моста. Жандармы, которым надоело сидеть в «рено» в небогатый происшествиями вечер, убивая время до конца смены, прогуливаются в толпе, разглядывая девиц. Сидящие в водостоке ждут, поглядывая на часы.

— Две минуты, — говорит Жожо.

Фернан проверил взрыватели.

— Все готово. Всем к выходу. Обвалится большой кусок потолка.

Они зашлепали по воде к выходу и молча сгрудились у пластикового занавеса. Фернан светил фонариком на часы. Господи, подумал Жожо, надеюсь, что он знает свое дело.

— Шестьдесят секунд.

Распорядитель с очищавшими ему место на мосту двумя жандармами по бокам воздел руки к небу. Ему нравилось воображать себя фон Караяном пиротехники и ощущать себя не последним участником такого важного события. Он с удовлетворением оглядел плотные ряды зрителей на обоих берегах, ожидающих, когда он взмахнет руками, начиная, как он неизменно говорил, симфонию фейерверка. Поднялся на цыпочки, надеясь, что фотограф из «Провансаль» обратит на него внимание, и, лишь только куранты церковных часов возвестили полночь, стремительно бросил руки вниз и одновременно наклонил голову, давая знак первой плоскодонке.