Ольга Литаврина - Синдром мотылька (сборник)

Наше издание оказалось в Москве самым первым, раскопавшим связь послушницы Фотиньи и таинственно исчезнувшей Зары Лимановой. Это сильно укрепило наш авторитет и соответственно повысило тираж – к самой черной зависти и желтой, и разноцветной прессы. Мариша выписала мне солидную премию и окончательно убедилась, что без своей работы я или сопьюсь, или повешусь. Надо сказать, эта мысль оказалась для нее, несомненно, приятной. Несколько дней я ходил в редакции героем, но, не выдержав испытания медными трубами, выпросил недельку отгулов – и вернулся под крылышко верного Ерохина.

Милиция нас не беспокоила. Откуда им было знать, что дознаватель сразу отмахнулся от замечания игуменьи Варвары. Матушка Варвара ненавязчиво заметила – убить себя для верующего человека – грех столь же тяжкий, как любое другое убийство, ведь не человек творец жизни, а Создатель, Господь, Вседержитель наш. И еще – послушница Фотинья, извините за подробность, храпела во сне и очень боялась – напуганная врачами – внезапной остановки дыхания. Почему и категорически не пользовалась никакими снотворными…

Вот, собственно, и все. Все участники этой истории – кроме трех самых беззащитных женщин – живы и здравствуют – как чаще всего случается. И только под стеклом, на рабочем столе в кабинете Венича, лежит заметка центральной газеты – «Памяти Зары Лимановой» – с той самой фотографией трех самых верных друзей – мужа, жены и лучшей подруги – на самом первом круизном теплоходе…

А у меня в записной книжке, подальше от случайных глаз, болтается неуклюжий детский рисунок на грязном бумажном листке с обгорелыми краями – на странице из школьной тетради в клеточку. На нем, уже не так четко, видно одутловатое ватно-белое лицо, с очень живыми и дьявольски хитрыми, бесовскими глазами. И ниже – ни к селу, ни к городу – строчки из Пушкина:

Что, если сдать ее на графологическую экспертизу?