Геннадий Авраменко - Уходили из дома

С самого утра завалился Скрипа. Он мне и помог немного. Потом сварили вермишели на завтрак и отправились наверх.

Скучно. Все сегодня ушли, остались мы со Скрипой, Остап с Надькой и с ними мэн какой-то из Симфа. И вездесущий Гарри, естественно.

Вечером поднялся новый человек, хиппи-художник Влад из Москвы. Довольно замкнут. Посоветовал ему, где поселиться, рассказал немножко о правилах, традициях и опасностях. Пригласил его в гости, в смысле на Кухню. Он и пришел вечером. С гостинцами в виде пряников, хлеба и чая. Еще Гарри наконец принес пользу — ходил куда-то вниз и добыл овсяного печенья и хлеба. Украл, не иначе.

Как только солнце стало приближаться к Севастополю, мы уселись на обрыве, как в кинотеатре, свесили ноги и, уставившись на Ай-Петри, принялись ждать НЛО. Надо отметить, что точность, с которой предсказывал его появление Марик, смутила всех. Скрипа заявил, что Марик слишком много курит, Гарри скептически промолчал, а художник Влад решил, кажется, что мы все сумасшедшие. Но ждать сел вместе с нами.

Молча, тупо уставившись на тускнеющие шары обсерватории, или, если верить Марику, военной базы, мы просидели недолго. Гарри ляпнул в адрес Скрипы что-то нелестное, и началось. Постепенно в ругань в качестве миротворцев включились все, и о том, что надо смотреть на шары, как-то забыли.

— Ой, — вдруг сказал Влад. И вытянул руку.

Над шарами, ровно над ними, в небе горела звезда.

Уже почти совсем стемнело, звезды сверкали вовсю, но эта звезда сразу выделялась из всех. Во-первых, висела она так низко, что сразу было ясно: не звезда это вовсе. А во-вторых, она светилась настолько белым и ярким неестественным светом, что была похожа на маяк.

Все моментально угомонились и замолчали.

Вдруг под «звездой» появилась еще одна «звезда». Просто вспыхнула внезапно, засветила таким же ровным светом. А спустя минуту погасла и начала перемещаться по одной и той же траектории то вправо, то влево. Как маятник, вспыхивая то с одного бока, то с другого. Продолжалось это недолго, тоже минуту где-то. После чего две или три, тут уж не поймешь, «звезды» в одно мгновение слились в одну, и объект еле уловимым глазом движением метнулся вниз, к земле. И всё.

— И только не надо говорить, что никто ничего не видел, — сказал, заикаясь, Влад.

— Ни фига себе, — пискнула Надька. — Никогда не видела ничего подобного.

— И это не самолет, — добавил Остап. — Эта штука просто огромная.

Никакого движения в районе шаров больше не наблюдалось, и мы перебрались к погасшему костру.

В огромном чане замутили борщ. Меня попросили кашеварить — согласился, что ж делать. Так, под борщ и обсуждение увиденного, мы провели весь вечер у костра.

Потом народ заморочился с «кашей», а я распрощался и ушел спать. День сегодняшний прожит не зря, хотя бы потому, что неверящие поверили, а уверенные удостоверились. И я сварил вкуснейший борщ. Каждый раз по пять сказал мне за это спасибо.

Сварил манной каши на сухом молоке. Для калорий, радости и цвета добавил орехов, кизила и терна. Казалось бы, ведь это всего лишь манка, совестливая ненависть детства, комкастая дрянь, изуверами-родителями впихиваемая внутрь заплаканного ребенка! А в сочетании с дарами природы провалилась внутрь, не заметил как. Невероятно вкусно получилось.

На плато повстречал шайку детей-туристов. Дети страшно шумели и голосили почем зря. Ложились в склепы, радостно гогоча, фотографировались, притворяясь мертвыми. Как могут чьи-то могилы так веселить людей? Пусть маленьких, но людей! Их же воспитывали, учили, что такое хорошо и что такое плохо, они должны знать какие-то азы этики и эстетики. Как вообще можно лечь в могилу и получать от этого такую бурю эмоций?! А один отрок даже выцарапывал свое имя на стене пещерной церкви! Застуканный мной толстый маленький подонок от испуга чуть не выронил ножик и бросился бежать. Решение мстить созрело немедленно. Я вспомнил, что вчера поднялся Сашка Апрель и демонстрировал всем военную дымовую шашку.

Шашку заложили в пещерной Тюрьме. Как только малолетние преступники, ведомые училкой, начали спускаться на нижний уровень Тюрьмы, Апрель чиркнул коробком. Из шашки повалил удушающий коричневый дым, а мы, выскочив наверх по другой лестнице, уселись наблюдать в «партере».

Дети шумной гурьбой заскочили в Тюрьму, и их настигло ядовитое облако. Не вполне понимая, что происходит, чихая и кашляя, они выскакивали наверх и разбегались в разные стороны. Хорошо, никто не свалился с обрыва.