Геннадий Авраменко - Уходили из дома

Через кладбище залез на Сосновый. Обнаружил много интересных мест, до которых раньше не добирался. На полянах пытался добыть фазанов, кидал палки, но так ни в одного и не попал. Фазаны с криками разлетались, рассаживались на деревьях и хохотали.

Встретил Солидола с Ромчиком, собирающих на плато лимонник. На вопрос, где был, отшутился — мол, в подземном городе.

В Рингушнике никого не было. Кроме Гарри. Мириться пришел. Пожали руки, нам делить нечего.

Вечером посидел у харьковских в Теплой, сходили с Юлькой в Акустическую.

На Кухне поселился Фитиль Севастопольский, верзила-блондин с доброй душой и горой продуктов. На ужин давали вермишель с тушенкой, чай с сахаром и марихуану.

Заметил, что Танюха наконец-то нашла себе новую цель, переключившись с меня на Ромчика Харьковского. Вот удивительный ребенок, не может ни от кого не зависеть — возрастное, наверное. Конечно, ослабление внимания к себе — это всегда немного неприятно, но все логично. Она мне по большому счету даже не подруга, а о сексе вообще и речи нет, на фига он мне с ней нужен, если она мне как женщина не симпатична? Прицепилась, не без моей, конечно, помощи, как репей к клешу, и метет ее теперь за мной по стране, сильно и рядом. И оторваться-то невозможно — вроде как со мной приехала. А как меня достала ее крыса!!!

Наверное, поэтому я и злюсь, на самом деле Львенок хорошая и добрая. А вот Ромчик странный. Не странный то есть, а такой, сильно себе на уме. Я раньше не встречал таких любопытных персонажей. Душа компании, смазливый блондин с распущенным хайром, с подкупающим характерным украинским говорком. Вечный балагур, высмеивающий всё и вся, безапелляционно рассуждающий обо всем на свете. На каждую тему знающий историю или анекдот. Он может вклиниться в любую стадию чужого разговора и немедленно разрушить его, невзирая на недоуменные лица беседующих. Тут же начнет что-то свое, пустое, и вот, ты даже не заметил, а он твоей ложкой ковыряет твою похлебку, целует твою женщину, спит в твоей постели. Он не занимается делами, он просто оказывается в нужном месте в нужное время и берет все, что, как ему кажется, должно принадлежать ему. Не думаю, что он как-либо опасен, но определенно таких людей надо сторониться. Особенно наивному Львенку.

Вечером обожрались тушенки с гречкой до полной невозможности передвигаться. Лежали вокруг костра и постанывали. Чтобы не умереть, пошли наверх, растрясать съеденное.

Фитиль уехал, его место на Кухне занял Абдулла. Пока здоровались, из темноты соткались братья Клячкины. Молча настроили гитары и заорали свой хит «А Вася Крячкин диск-жокей». Народ тут же начал расползаться, а Абдулла принялся уговаривать всех не бросать его одного с этими поющими террористами. В конечном итоге Быстрые Пальцы свалился в какую-то дыру и сломал гитару пополам. На этом, под крики «браво» и аплодисменты, концерт закончился, и непонятые братья, с достоинством задрав головы, убрались, прошипев какую-то гадость в мой адрес.

Ночью не спалось.

Поворочавшись и прослушав бессмысленную информацию от бормочущей во сне Львенки, я встал, раздул костер и подбросил дров.

Скрутил «козью ножку», поставил подогреть чай.

И вдруг понял, что я в гроте не один. Не считая спящей Таньки, здесь кто-то явно был еще.

Стараясь не делать резких движений, я потянулся за дровами и, взяв палку, осторожно посмотрел назад. Никого. Костер хорошо освещал весь грот, светлые стены отражали огонь и не оставляли в нем ни одного темного места.

Пригрезилось? Наверное.

Я бросил дрова в пламя, но одну палку, так, на всякий пожарный, оставил рядом.

Заметно похолодало. Мне показалось это очень странным, ведь сидел я у самого костра, да и вообще ночи сейчас теплые. Через минуту от холода и ужаса у меня буквально стучали зубы. Прямо напротив меня, сразу за костром, сидело небольшое облако. И посреди этого облака находилась Танькина крыса Хунта. Учитывая, что облако было не очень густое, а так, полупрозрачное, белая крыса, парящая в тумане, выглядела престранно. Хунта висела вниз головой и еле слышно попискивала. Перевернувшись в воздухе, она аккуратно перенеслась на полочку на стене грота и в панике забилась вглубь.

Я не знал, что делать. Разговаривать с ледяным туманом было как-то странно, вскакивать и убегать — глупо, игнорировать — невозможно. Я стиснул отбивающие чечетку зубы и сунул руку в костер. Взял уголек прямо голыми пальцами и поднес к прилипшей к губам самокрутке. Прикурил, не отводя глаз от облака.