Сальваторе Адамо - Воспоминание о счастье, тоже счастье…

Это, как если бы, едва увидав её и прикрыв глаза, запечатлел бы я образ её на сетчатке намертво.

Вот вам образчик того, как можно вдохновить одной единственной улыбкой, если тот, кому вы адресуете её, способен выслушать так, что не описать словами, и Пьеретта, казалось мне, принадлежала к редкостной этой категории слушателей.

Мне пришла на память последняя наша встреча; не смотря на различие наше во вкусах на живописный предмет, ощутил я некую симпатию при нашей взаимной склонности к упорству в желании каждого сокрушить другого в ораторском поединке.

Чтобы ещё более оживить и без того дружескую сопричастность, установившуюся между нами, я рискнул поставить танго. Особо не выбирая, я наткнулся на « Desencanto » (« Разочарование ») Энрике Сантоса Диссеполо, в берущих за душу словах которой утверждалось, что жизнь всего лишь кладбище наших мечтаний. Могло ли попасться более правдивое, более точное послание душе брошенного служки похоронного бюро, каковым я и являлся?

— У тебя есть диски с танго!

— Ну, да… Почему это вас удивляет?

— В твоём-то возрасте…

— Для танго возраста нет! Вот уже десять лет, как я в членах Клуба Танго в Лувьере.

— Я от него без ума. Оно заставляет меня летать, я только это во время работы и слушаю, мне очень хотелось бы повидать твой клуб.

— Когда захотите, но у вас не будет пары, я там танцую только с дамами почтенного возраста…

— Льстец и волокита.

— Как же вы можете слушать музыку и работать?

— Нормально… скажем, она её скрашивает. Как-нибудь придёшь, увидишь. Тебе понравится.

— Вам повезло. У меня на работе другая музыка играет, приходится терпеть.

— Ну и ну! И что же, рок-н-ролл?

— Не совсем… похоронные марши, реквиемы… я служу в похоронном бюро… так-то вот… ассистентом у техника похоронных процедур.

— Да, ты что! Не шути! Ты разыгрываешь меня, малыш!

— Я бы себе этого не позволил… ну или может быть потом, позже.

Она сделала обеими руками рожки, сплюнула под стол, бросила через оба плеча по щепотке соли, посмотрела мне прямо в глаза и расхохоталась…

— Я так и знала, малыш… Я обереглась и сходила в церковь, поставила свечку святому Антонию, чтобы он за меня заступился.

И, ничтоже сумняшися, продолжила:

— А деревья-то твои, что же… всё ещё голубые?

— Есть теперь даже и красные, — ответил я.

— Они что же, малыш… подгорели, что ли… тебе бы пожарных вызвать… ха-ха-ха…

И зашлёпала себя при этом по ляжкам.

Внезапно, совсем другим тоном, без всякого там видимого сочувствия и запросто так, заявила мне, «что была мне за няньку».

— Что-то не катит? Может, могу чем помочь… есть у меня кой-какие возможности, скажем по работе.

— И что же вы делаете, не считая лучшего в мире ризотто?

— Не твоё дело!

Я заглянул в глубину её глаз, она вызывала во мне доверие, я же нуждался в разговоре с «обычной» женщиной. Открыл я кейс бывшего бухгалтера, достал из него фото той, которую продолжал разыскивать.

— Очень мила, — заметила она. — Это та, которую ты ждал в тот вечер?

— И да, и нет.

— Так да, или нет? — уточнила она с дружеской настойчивостью.

— Я ждал её с уверенностью, что она не придёт.

— Больно мудрёно всё!

— Всё, как в романе, забавно. Доказательство тому то, что не видел я её больше года.

— Вместо того, чтоб как дурень какой ждать, со скуки подыхая, да палец посасывая, мог бы и поискать её.

— Не мог позволить себе лишить её права выбора.

— Размазня… чего уж тут оправдываться. Вот и правильно, что при тщедушности твоей не стала она к тебе вертаться, хватило ума-то.

— И на том спасибо!

— Так ведь не за что, парень, как зовут-то её?

— Шарлота.

— Это мило, но всем уж надоело, бабку мою так ещё кликали. А что, теперь это снова модно?

— Да, только она просит называть её Шарли.

— Чудно. Хотя теперь меня ничего уж не удивит.

Она всматривается в фото.

— Скажи на милость, я же видела уже эту девчуру.

— Ну, да! — ответил ей я, мысленно спрашивая себя самого, откуда этот старый парижский акцент у неё, живущей в Эн-Сент-Мартине.

— Как-то вечером, что-то между восьмью и девятью часами, в прошлом году… выехала я из деревушки на работу и видела её в свете моих фар… несколько секунд… она шла от вокзала…

— Вы уверены в том, что высказали?

— А я что, высказываю? Я дело тебе излагаю… Не можешь ты попроще, черт тебя дери! Так о чём, то бишь, я? Ах да, я ехала к вокзалу, она шла от него. Вид у неё был потерянный. Я остановилась, чтоб спросить у неё, откуда она идёт и не нужна ли ей моя помощь, только она другую машину остановила, та ехала в ту же сторону. Видела я, как она села туда и был при ней букет цветов… я дальше поехала.