Новый мир. № 7, 2000

Итак, перед нами картина, скорее парадоксальная в своих крайностях: общество коммуникационно «объединенное», а вместе с тем крайне индивидуализированное, в котором дело доходит до «всесторонней умиротворенности», поскольку «физически» никто никому ничего дурного сделать не в состоянии, а цена этому — фактическое одиночество в электронном коконе. Жизнь становится «виртуальной», «фантоматизированной». Можно находиться в Лувре, в Гималаях, всюду, быть «кем угодно» (существуют даже «компьютерно-сетевые наркоманы», которые рассылают по сети свои фиктивные индивидуальные воплощения — в Тарзана, в девушку, в кролика…), но в «действительности» они постоянно пребывают на одном и том же месте. По-моему, это скорее дурная научная фантастика.

Сеть порой не объединяет людей, но, находясь в руках каких-либо монополистов, господствует над людьми и способна ими всесторонне управлять. Мой литературный критик Анджей Стофф метко заметил, что «вполне добродушного Большого Брата» (возможно, электронного, вроде Молоха отца Дюбарле, управляющего обществом) я изобразил в «Возвращении со звезд» в качестве «невидимого электрократа», который «лично» в романе отсутствует и даже в догадках героев ни разу не возникает, и, однако, его присутствие вроде бы логически вытекает из того факта, что определенные институты (например, так называемый «Адапт») способны постоянно отслеживать, как бы не вмешиваясь, любые самые незначительные поступки или начинания индивида (героя — но, возможно, не только его). Все, описанное в романе, может явиться делом случая, все происходящее может оказаться следствием «невмешательства судьбы», но есть там места, когда это неизвестное, неведомо от кого исходящее «всезнание» (а может, и всевластие?) дает о себе знать, хотя и достаточно деликатно… (Что, впрочем, выглядит уже как единственная явная догадка героя, когда, вернувшись «со звезд», он может сразу высадиться на Земле, но при этом ему приходится блуждать по кругам технологически совершенно непостижимой для него новой цивилизации, прежде чем поселиться в отеле, и, однако же, «власти» каким-то образом прекрасно осведомлены о его блужданиях…) Так вот, забавно, что этот «незримый тотальный контроль», осуществляемый — назовем ее так — «электрократией» (а тем самым и «Машину для очень мягкого по виду управления»), я выдумал, несмотря на то что не придумал ее. Это означает, что мне и в голову не пришла возможность предложенной А. Стоффом интерпретации происходящих в романе событий, «как-то само собой так написалось», и я напоминаю здесь об этой вещи не из стремления еще раз что-то предсказать, но единственно потому, что фабула «Возвращения со звезд» доказывает: «вездесущая электрократия» не может изначально стать некой формой тирании или диктатуры modo Orwelliano [5] Оруэлловского образца (лат.). . Она способна сделаться мягкой, может быть, ненавязчивой, даже незримой — пожалуй, только за исключением явно эсхатологических ситуаций, в которых ей следовало бы по меньшей мере на миг предстать в виде «электронного ангела-хранителя». Изо дня в день никто такого вмешательства не ощущал бы. А вывод из вышесказанного таков: мы никоим образом не можем находиться между двумя точками упомянутой французским теоретиком альтернативы. Как ни обернется дело, все произойдет иначе, нежели он себе представлял, поскольку мы пребываем в жизни и в многомерном мире между Добром и Злом, где Случайное и Неотвратимое тщательно перемешаны.

В любом случае не следует доверять опытным специалистам, погрязшим с головой в гуще информационной электроники. Вернее, следует усвоить, что каждое известное нам из истории появление новой, радикальной и безграничной возможности, сулящей технологические новшества, повсюду пробуждало надежды на то, что именно этим новшествам и выпадет роль Обновителя, Возбудителя и даже Спасителя человечества, ибо им суждено полностью изменить социальные отношения и привести к совершенствованию терзаемой самой собою человеческой цивилизации. Рано или поздно слишком односторонние и слишком внезапно вспыхнувшие восторги и ожидания поблекнут, миллиардные прибыли растают. Возможно, эффективный на каком-то историческом отрезке капитализм, со своим рынком предложения, отоваривания и спроса, отлаженно впрягающий изобретательские новации в колесницу финансовых и экономических доходов, перед этой очередной «сетево-информационной» революцией устоит и даже значительную ее часть сумеет обратить себе на пользу. Тем не менее будет слишком односторонним, монокаузуальным преувеличением провозглашать истинный Новый Век, New Age. По крайней мере три четверти, если не четыре пятых всего человечества почти целиком останется за пределами «сетевого охвата», и ширящийся разрыв между этим бедным и голодающим большинством и мнимым «сетевым миром» (Worldweb) явит свои масштабы — а ведь подобное разделение не должно, не может полностью разделить обитателей Земли надвое! Переработка данных не должна превращаться в мономанию развлечения и работы, яви и сновидений, мы не можем допустить, чтобы все человеческие деяния были полностью подчинены держателям информации, поскольку это означало бы либо агонию, либо конец непрерывного преобразования цивилизации многих верований, многих традиций и многих культур. Мечты «цифровых энтузиастов» — это еще не конец истории и не начало настолько новой, чтобы все ценности необъединенных культур должны были затонуть в «серфинге», оказаться похороненными у провайдеров, а каждому индивиду стали служить серверы. Нельзя ни поглотить, ни переварить, будучи отдельной личностью, огромное количество информации, которое человечество уже успело накопить. Скорее с известной долей скептицизма, хотя и не без некоторой осторожности, стоит присмотреться к последующим превращениям этого едва только зарождающегося монстра, каковым для наших дедов и отцов неминуемо предстала бы «эпоха господства глобальной связи» и той ее сети, что жаждет уловить нас всех до единого…