Джо Брэнд - Точки над «i»

Пэт – в прошлом невинная и веселая фермерская дочка, которую привлек взрывной характер молодого Брайана, постоянно корила себя за то, что позволяла мужу обращаться с дочерьми, как со злыми собаками, которым надо было показать, кто в доме хозяин. Она хотя и знала, что ее муж всего лишь жалкий задира, но все никак не могла окончательно разорвать супружеские узы, поскольку все еще верила, будто под мрачной поверхностью скрывается интеллектуал-идеалист, который все еще любит ее. К сожалению, вскоре после свадьбы на его место пришел зловонный старый пердун и все меньше оставалось надежд на то, что добрачный Брайан когда-нибудь проявится снова. Пэт пережила множество унижений как личных, так и публичных, за которые ей было стыдно, и, когда она ходила в деревню за покупками или в библиотеку, ей постоянно слышались шепотки за спиной: «Пэт, ты жалкая, Пэт, ты слабая, Пэт, ты заслуживаешь то, что получаешь». В конце концов она и сама в это поверила.

Когда Марте перевалило за двадцать, Преподобного Брайана стали периодически посещать временные озарения относительно христианского учения как истинной силы добра, и он решил попробовать вернуть уважение дочерей.

С Мэри проблем не было. К тому времени она вышла замуж за Дерека-черепа, и все, что могло разнообразить их упорядоченную жизнь, только приветствовалось, даже если это был придурок-папаша, пытающийся снова влезть в ее жизнь.

В отличие от Мэри, сестра была непреклонна и продолжала доводить Преподобного до белого каления своими выходками, среди которых была татуировка Jesus Sucks на заднице, публично продемонстрированная в деревне, когда пьяная в стельку Марта отмечала вылет из колледжа, переход на время в мусульманскую веру и работу официанткой в стрип-клубе в Сохо.

У Марты в жизни было три цели: стать матерью-одиночкой, сделать маму счастливой и заставить отца на коленях просить прощения. Если бы он еще при этом был голым и в говне, было бы еще лучше.

Звонок в квартире Марты Харрис на двенадцатом этаже муниципального здания в южной части Лондона прервал ее фантазию, где она убивала отца вязальной спицей, таким образом прерывая одну из его обычных лекций на любую тему, в которой он считал себя экспертом, а это было Все-Что-Когда-Либо-Было-Написано-Или-Сказано-В-Мире.

Она взяла трубку и образ улетучился. Молчание на другом конце прерывалось почти неслышными звуками, теми, которые вы издаете, когда пытаетесь не плакать. На место всхлипа пришел голос.

– Это я… Сара, – сказал голос.

– В чем дело, старушка? – спросила Марта.

– Не по телефону. Встретимся в пабе через полчаса, – ответила Сара – Я позвоню Ромашке.

Марта хотела закурить, но, посмотрев на свой огромный и живой живот, передумала.

Потенциальный кризис требовал сигареты, но пока что реальной необходимости не было, хотя она уже и не знала, что именно сейчас является опасным для жизни. Посмотришь сюжет на четвертом канале – двух пачек сигарет не хватит, чтобы успокоиться. Вот было бы здорово провести детство в семье хиппи – тогда бы она выросла спокойной и умиротворенной, без вредных привычек, свободной от тревог, и Марта часто думала, как бы пострашнее отомстить за вечное равнодушие и унижения своему отцу, Преподобному Брайану Харрису.

Вот уже почти тридцать лет она вынашивала в голове список, который стал бы для отца смертным приговором, и этот список пополнялся почти с каждой их стычкой.

– Он ответствен за то, что меня зовут Марта.

– Он воняет, как старый сэндвич с сыром.

– Он ужасно обращается с мамой, он заставил ее поверить, будто она это заслужила.

– Он жестокий, несмотря на то, что должен быть представителем Иисуса.

Это лишь выборочные пункты из длинного списка обид, которые Марта вынашивала на протяжении детства, юности и зрелого возраста.

Она сбежала из-под неодобрительных взглядов жителей маленькой деревушки в Саффолке при первой же возможности, и продолжила эмоционально доставать отца уже издалека. Среди последних ударов была беременность от практически незнакомого человека и проживание в мрачной муниципальной квартирке в Южном Лондоне. Марте нравилась идея быть матерью-одиночкой, но залетела она из-за того, что однажды забыла предохраниться. И боялась признаться в этом даже своим друзьям. Она записалась на аборт, но не смогла заставить себя пройти через это – проклятие моральных ценностей Преподобного Брайана проникло слишком глубоко. А теперь «опухоль» сидела в животе уже семь месяцев, и ее (или его) присутствие было действительно ощутимо. Имя отца ребенка не было известно никому, а Марта его назвать отказывалась. Друзья думали, это из-за того, что он был кем-то ужасным или ультраправым; отец считал, что это из-за того, что он был черным, а Мэри думала, что это был ее муж Кит. Она не понимала, что если бы на земле осталось всего два мужчины – какой-нибудь сифилитичный, жирный диктатор и ее муж Кит, а Марта обязана была бы трахнуться с кем-нибудь из них для продолжения рода человеческого, то она бы выбрала диктатора, проигнорировав уродца безо всяких сожалений.