Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Благодарю вас… Но… о, пожалуйста, позвольте я налью и вам тоже.

Не успел он остановить её, как она уже была у чайного столика. Он наблюдал, как изящно она наливает кофе. С легким поклоном она поднесла чашку сначала ему.

— Прошу. — Невысокая, меньше пяти футов [315] 1 м 50 см. , Рико Грессерхофф, или Рико Андзин, казалась существом бестелесным. Ладная фигура, короткая стрижка, милая улыбка. Красновато-коричневая шелковая блузка и юбка прекрасного французского покроя. — Благодарю вас за деньги на расходы, мне вручила их мисс Клаудиа.

— Это пустяки. Мы должны вашему… душеприказчикам вашего мужа около восьми тысяч фунтов. Завтра я выпишу чек.

— Благодарю вас.

— По сравнению со мной вы в более выгодном положении, фрау Грессерхофф. Вы зна…

— Пожалуйста, называйте меня Рико, тайбань.

— Хорошо, Рико-сан. Вы меня знаете, а я про вас не знаю ничего.

— Да. Мой муж говорил, что я должна рассказать все, что вам захочется узнать. Он велел передать вам конверт, но только после того, как я удостоверюсь, что вы и есть тайбань. Можно я принесу его потом? — Снова легкая вопросительная улыбка. — Пожалуйста?

— Я вернусь вместе с вами в отель и заберу его.

— О нет, это будет для вас слишком хлопотно. Может, я доставлю его вам после ланча? Пожалуйста.

— Он большой, этот конверт?

Она показала своими маленькими ручками.

— Обыкновенный конверт, не толстый. Можно легко положить в карман. — Опять улыбка.

— Может, вы хотели бы… — «Какая женщина: само очарование!» — Вот что. Через пару минут я отошлю вас обратно на машине. Вы сможете взять конверт и сразу вернуться. — Потом он добавил, зная, что нарушит все запланированное распределение мест в ложе, но ему уже было не до того: — Разрешите пригласить вас на ланч на скачках?

— О, но… но мне нужно будет переодеться, и… О, благодарю вас, но нет, слишком много хлопот для вас. Могу я передать письмо позже или завтра? Мой муж сказал, что я должна передать его лично вам.

— Зачем переодеваться, Рико-сан? Вы прелестно выглядите. О! У вас есть шляпка?

Она озадаченно воззрилась на него.

— Что вы сказали?

— Да, это… э-э… у нас обычай такой: на скачки дамы надевают шляпки и перчатки. Глупый обычай, но, может, она у вас есть? Шляпка?

— О да. У каждой дамы есть шляпка. Конечно.

Он почувствовал огромное облегчение.

— Прекрасно, тогда договорились.

— О! Ну, раз вы так считаете. — Она встала. — Я пошла?

— Нет, если у вас есть время, пожалуйста, присядьте. Как давно вы замужем?

— Четыре года. Ганс… — Она помолчала. Потом твердо заявила: — Ганс велел мне сказать, но только вам одному, если он умрет и я приеду, как и получилось, сказать, что наш брак — брак по расчету.

— Что?

— Прошу извинить, но я должна была сказать вам, — продолжала она, чуть покраснев. — Это был брак по расчету для нас обоих. Я получила швейцарское гражданство и паспорт, а у него появился человек, заботившийся о нем, когда он приезжал в Швейцарию. Я… я не хотела выходить замуж, но он просил меня об этом неоднократно, и он… и он подчеркивал, что это послужит мне защитой, когда он умрет.

Данросс был поражен.

— Он знал, что умрет?

— Думаю, да. Он говорил, что мы заключим брачный контракт всего на пять лет, но у нас не должно быть детей. Мы ходили к одному адвокату в Цюрихе, который и составил такой контракт. — Она открыла сумочку и вынула конверт. Пальцы у неё дрожали, но голос был тверд. — Все это велел передать вам Ганс. Это копии контракта, моего… моего свидетельства о рождении и свидетельства о браке, его завещания и свидетельства о рождении. — Достав салфетку, она высморкалась. — Прошу извинить. — Рико осторожно развязала тесемку, которой был перевязан конверт, и достала письмо.

Данросс взял его. Почерк АМГ.

Тайбань, настоящим подтверждается, что моя жена, Рико Грессерхофф, Рико Андзин, та, за кого она себя выдает. Я люблю её всем сердцем. Она заслуживала и заслуживает человека, гораздо лучшего, чем я. Если ей понадобится помощь… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ганс Грессерхофф.

— Лучшего я не заслуживаю, тайбань, — тихо и печально, но уверенно сказала она. — Мой муж был добр ко мне, очень добр. И мне очень жаль, что он умер.

Данросс не спускал с неё глаз.

— Он был болен? Он знал, что умрет от какой-то болезни?

— Не знаю. Он никогда не говорил. Перед тем как я… как я вышла за него, он попросил никогда не задавать вопросов, не спрашивать, куда он собирается, с какой целью и когда вернется. Я должна была принимать его таким как есть. — Она чуть поежилась. — Жить так было очень непросто.