Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— О да. Орланда, ты рассказывала мистеру Бартлетту о Боляочжоу?

— Нет, Квиллан, только, что мы приглашены на морскую прогулку.

— Хорошо. Это будет, конечно, не банкет, но морепродукты там отличные, мистер Бартлетт. Вы…

— А почему бы вам не называть меня Линком и не позволить мне называть вас Квилланом? Это «мистер» грозит мне несварением желудка.

Они все рассмеялись.

— Линк, с вашего позволения, мы не будем открывать ваш подарок сегодня, — сказал Горнт. — Китайская еда не для таких великолепных вин, они не будут дополнять друг друга. Если разрешите, я оставлю их до нашего ужина во вторник.

— Конечно.

Ненадолго наступило молчание, слышно было лишь, как приглушенно гудят внизу дизели. Мгновенно почувствовав, что Горнту хотелось бы переговорить с гостем наедине, Орланда с улыбкой встала:

— Прошу извинить, я отлучусь на секунду — попудриться.

— Кабинки в носу, Орланда, — подсказал Горнт, наблюдая за ней.

— Спасибо, — поблагодарила она и ушла, с одной стороны обрадованная, а с другой — задетая. Носовые кабинки предназначались для гостей. Она могла автоматически спуститься по трапу в главную каюту, чтобы воспользоваться туалетом хозяйского люкса — люкса, который они когда-то делили с Квилланом. «Ничего. Что было, то прошло, а теперь есть Линк», — думала она, шагая вперед.

Бартлетт пил небольшими глотками вино, пытаясь понять, почему Орланда заколебалась. Или померещилось? Он сосредоточился на Горнте.

— Сколько спальных мест на судне?

— Десять, если устраиваться с комфортом. Экипаж — четыре человека: капитан-механик, матрос, повар и стюард. Попозже я проведу вас по яхте, если хотите. — Горнт закурил. — Вы не курите?

— Нет, спасибо.

— Можно уходить в круиз на неделю без дозаправки. Если нужно. Мы по-прежнему заключаем сделку во вторник?

— Да, это по-прежнему день «Д».

— Вы не передумали? Насчет «Струанз»?

— Понедельник остается днем генерального сражения. Все решится в понедельник, в три часа дня. С закрытием фондовой биржи или Иэн ваш, или нет — и снова ничья.

— На этот раз ничьей не будет. Он разорен.

— Да, черт возьми, похоже на то.

— Вы ещё собираетесь с ним в Тайбэй?

— Пока это запланировано.

Горнт сделал глубокую затяжку и проверил на глаз местонахождение судна. Они уже вышли далеко по главному фарватеру. Поднявшись, Горнт какое-то время постоял рядом с капитаном, но тот уже тоже заметил впереди небольшую джонку и, совершив безопасный маневр, обошел её.

— Полный вперед, — скомандовал Горнт и вернулся на свое место. Он снова наполнил бокалы, выбрал хорошо прожаренный дим сум и взглянул на американца. — Линк, можно без обиняков?

— Конечно.

— Орланда.

Глаза Бартлетта прищурились.

— И что она?

— Как вы, вероятно, знаете, мы с ней когда-то были хорошими друзьями. Очень хорошими. В Гонконге сплетен пруд пруди, и вы наслушаетесь всякого, но мы по-прежнему остаемся друзьями, хотя не были вместе уже три года. — Горнт смотрел на американца из-под мохнатых, черных с проседью, бровей. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то причинил ей боль. — Он улыбнулся, и его зубы сверкнули в свете укрепленной над столом лампы. — Другого такого прекрасного человека и спутника просто не сыскать.

— Согласен.

— Извините, не хочу долго распространяться, скажу лишь ещё две вещи, как мужчина мужчине. Первое: эта женщина держит язык за зубами, как никто из тех, кого я знаю. И второе: она не имеет никакого отношения к бизнесу, я не использую её, она не приз, не приманка или ещё что-либо в этом духе.

Бартлетт дал молчанию затянуться. Потом кивнул:

— Ну да.

— Вы мне не верите?

Бартлетт рассмеялся. Смех был неподдельный.

— Черт возьми, Квиллан, мы же в Гонконге! Здесь то, в чем я не разбираюсь, встречается на каждом шагу. Вот вы сказали «Боляочжоу», а я и понятия не имею, то ли это название ресторана, то ли утолок Гонконга, а может, вообще где-то в «красном» Китае. — Он пил вино с наслаждением. — Что касается Орланды, она человек великолепный, и вам нет нужды волноваться. Я понял, что вы хотели сказать.

— Надеюсь, вы не обиделись, что я об этом заговорил?

Бартлетт покачал головой.

— Я рад, что вы заговорили об этом. — Он подумал, а потом — раз уж собеседник повел себя так открыто — решил тоже сыграть в открытую. — Она рассказала мне про ребенка.

— Прекрасно.

— Отчего вы тогда нахмурились?

— Просто удивился, что она уже сказала об этом. Должно быть, вы ей очень нравитесь.