Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

Она говорила на шести языках и отвечала за девиц перед владельцем заведения. Успех или неуспех бизнеса зависел от неё. Девицы повиновались ей беспрекословно. А также вышибалы и официанты. Вокруг неё вращалось все, она была повелительницей в здешних краях, поэтому все перед ней виляли хвостом.

Мужчины приводили с собой дам нечасто, хоть это и не возбранялось — при условии, что клиент не поскупится на чаевые и будет заказывать одну порцию напитков за другой. Десятки таких ночных увеселительных заведений были разбросаны по всей колонии, несколько закрытых, а в основном открытые; они обслуживали всех мужчин: туристов, приезжих и гонконгских янь. Во всех имелся богатый выбор девушек любого цвета кожи. За плату они готовы были посидеть с гостем, поболтать или послушать. Цены разнились, качество тоже, но цель везде преследовалась одна: удовольствие для посетителя, деньги для заведения.

Теперь Линк Бартлетт и Орланда прильнули друг к другу ещё теснее, они скорее не танцевали, а покачивались, и её голова невесомо покоилась у него на груди. Одна рука нежно касалась его плеча, а другая, такая прохладная, лежала в его руке. Он приобнимал её, держа за талию. Его тепло отдавалось глубоко внизу живота, пальцы почти неосознанно ласкали сзади его шею, и она в такт музыке приникла к нему чуть ближе. И ноги, и все тело устремлялись за ним. Почти сразу она ощутила его восставшую и выросшую плоть.

«Как вести себя сегодня? — мечтательно гадала она. — Такой чудный вечер, и все было так хорошо. Да или нет? О, как я хочу…»

Казалось, тело живет уже своей жизнью, прижимаясь к нему ещё плотнее: спина чуть изгибается, низ живота подается вперед. И захлестывает жаркая волна.

«Надо умерить пыл», — подумала она. И, сделав над собой усилие, отпрянула.

Бартлетт почувствовал, что она уже не с ним. Рука все так же оставалась на её талии, и он притянул её к себе, и ладонь не ощутила нижнего белья — только тело. «Как необычно. Только плоть под легким шифоном… а тепла больше, чем просто от плоти. Господи!»

— Давай присядем на минутку, — хрипло проговорила она.

— Вот танец кончится, — пробормотал он.

— Нет, Линк, нет, у меня ноги подкашиваются. — Она с усилием обняла его обеими руками за шею и слегка придвинулась, держась за него и позволив ему принять на себя часть её веса. — Я могу упасть, — широко улыбнулась она. — Ты ведь не хочешь, чтобы я упала, верно?

— Тебе не упасть, — улыбнулся он в ответ. — Никак не получится.

— Пожалуйста…

— Ты ведь не хочешь, чтобы я упал, верно?

Она рассмеялась, и он весь затрепетал от её смеха. «Господи, успокойся, она уже завела тебя».

Какое-то время они ещё танцевали, но уже не так близко, и он чуть остыл. Потом повернул её и пошёл сразу за ней, и они уселись за свой столик, развалясь на диване, ещё не избавившись от ощущения близости. Их ноги соприкоснулись.

— То же самое, сэр? — подошел официант в смокинге.

— Мне не надо, Линк. — Ей хотелось отчитать официанта за неуместное предложение: ведь они ещё не допили того, что было.

— Ещё мятного ликера? — спросил Бартлетт.

— Мне не надо, правда, спасибо. А ты выпей.

Официант исчез. Бартлетт предпочел бы пиво, но не хотелось, чтобы был запах изо рта, а ещё больше не хотелось портить впечатление от самой вкусной еды, какую ему когда-либо доводилось отведать. Паста была просто изумительная, телятина нежная и сочная, с лимоном и винным соусом, от которого пощипывало во рту, и салат отличный. А потом дзабальоне, приготовленный у него на глазах: яйца, марсала и какое-то волшебство. И постоянно исходившее от неё сияние, и слабый аромат её духов.

— Это у меня лучший вечер за многие годы.

Она с деланной торжественностью подняла бокал.

— За то, чтобы было ещё много таких вечеров. — «Да, за то, чтобы было ещё много таких вечеров, но после того, как мы поженимся или, по крайней мере, будем обручены. Ты слишком стремителен, Линк Бартлетт, слишком настроен на меня, слишком силен». — Я рада, что тебе понравилось. Мне тоже. О да, мне тоже!

Она заметила, как его взгляд скользнул с неё на проходившую мимо девицу в платье с глубоким вырезом. Девица — миловидная, не старше двадцати — подсела к группе шумных японских бизнесменов за угловым столиком, где уже сидело немало других красоток. Одна из них тут же встала и, извинившись, ушла. Орланда наблюдала, как Линк смотрит на них, и её сознание стало кристально ясным.

— Любую из них можно снять? — невольно вырвалось у него.