Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Вручить его вам лично и передать наилучшие пожелания, — снова улыбнулась жена Кирка и встала. — У тебя все так медленно, радость моя. Ну, спасибо, мистер Данросс, пойдем, мил…

Она испуганно осеклась, потому что Данросс повелительным жестом поднял руку и спросил абсолютно вежливо, но властно:

— Что бы вам хотелось купить, миссис Кирк?

— А? О, что-нибудь из одежды… э-э… мне нужно кое-что из готовой одежды, а Джейми — кое-какие рубашки и…

Данросс снова поднял руку и нажал на кнопку. Появилась Клаудиа.

— Сейчас же проводите миссис Кирк к Сандре Ли. Она должна немедленно отвести нашу гостью вниз к Ли Футапу. И ради господа бога, скажите ему, чтобы не думал взвинчивать цены, иначе я позабочусь, чтобы его депортировали! Мистер Кирк присоединится к супруге через минуту! — Он взял миссис Кирк под руку, и не успела она понять, в чем дело, как уже, удовлетворенная, оказалась вне комнаты, где Клаудиа внимательно выслушала, что она хотела бы купить.

Кирк молча вздохнул. Вздох был глубокий и выстраданный.

— Вот бы мне так, — мрачно проговорил он, а потом просиял: — Ох да, тайбань, вы во всем такой, как рассказывал Алан.

— Вот как? А что я такого сделал? Ведь ваша жена хотела пойти по магазинам, верно?

— Да, но… — Кирк помолчал. — Алан сказал, что вы должны… э-э… вы должны прочитать письмо в моем присутствии. Я… я ей этого не говорил. Вы считаете, нужно было?

— Нет, — добродушно сказал Данросс. — Послушайте, мистер Кирк. Прошу прощения за плохие новости, но, видите ли, какое дело, АМГ погиб в прошлый понедельник, управляя мотоциклом.

У Кирка раскрылся рот:

— Что?

— Извините, что приходится говорить такое, но я подумал, что вам лучше знать.

Кирк сидел, задумчиво уставившись на струйки дождя на оконном стекле.

— Какой ужас, — через некоторое время произнес он. — Проклятые мотоциклы, гиблое дело. Его сбила машина?

— Нет. Его просто нашли на дороге рядом с мотоциклом. Извините.

— Ужасно! Бедный старина Алан. Боже, боже мой! Я рад, что вы не сказали этого при Фрэнсис. Она… она тоже очень хорошо к нему относилась. Я… э-э… я… может, вы лучше прочитаете письмо, и тогда… Не то чтобы они с Фрэнсис были большие друзья, так что я не… бедный старина Алан!

Чтобы дать Кирку время, Данросс вскрыл письмо. В нем говорилось:

Дорогой мистер Данросс, рекомендую Вам моего старого школьного друга Джейми Кирка и его жену Фрэнсис. Пакет, который привезет Джейми, прошу открыть без свидетелей. Я хотел, чтобы он благополучно попал в ваши руки, и Джейми любезно согласился сделать остановку в Гонконге. Ему можно доверять, насколько в наши дни вообще кому-то можно доверять. И пожалуйста, не обращайте внимания на Фрэнсис. На самом деле она человек неплохой, хорошо относится к моему старому другу и довольно обеспечена за счет своих прежних мужей, что дает Джейми необходимую ему свободу посидеть и подумать — редкая, очень редкая привилегия в наше время. Кстати, они не имеют к моей работе никакого отношения, хотя знают, что я историк-любитель и у меня свои источники.

Здесь Данросс улыбнулся бы, если бы не знал, что автора письма уже не было в живых. Далее было написано:

Джейми — геолог, он занимается морской геологией и в своей области один из лучших в мире специалистов. Поспрашивайте его о работе, особенно последних лет, желательно в отсутствие Фрэнсис: не то что она не в курсе, просто немного несдержанна. У него есть несколько интересных теорий, которые, возможно, будут полезны для Благородного Дома и вашего планирования непредвиденных обстоятельств. С самыми добрыми пожеланиями, А.М.Г.

Данросс поднял глаза от письма:

— По словам АМГ, вы старые школьные друзья?

— О да. Да, мы учились вместе в школе. В Чартерхаусе [236] Чартерхаус — одна из привилегированных английских школ близ Лондона. . Потом я пошёл учиться дальше в Кембридж, а он — в Оксфорд. Да. Мы… э-э… все эти годы поддерживали контакт друг с другом, при случае, конечно. Да. А вы… э-э… давно с ним знакомы?

— Около трех лет. Он мне тоже нравился. Может, вы не хотите сейчас говорить?

— О… О нет, ничего. Я… я, конечно, потрясен, но, что поделаешь, жизнь должна идти дальше. Старина Алан… он такой смешной, верно? Со всеми этими его бумагами и книгами, трубкой и пеплом и домашними тапочками. — Кирк печально переплел пальцы рук. — Полагаю, мне следовало сказать, он был. И все же, наверное, неправильно говорить о нем в прошедшем времени… Но, полагаю, нам следует так говорить. Да. Он всегда носил домашние тапочки. Мне кажется, всякий раз, когда я навещал его, он непременно был в домашних тапочках.