Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

Что делать? Где-то должна быть замена.

Был ли это несчастный случай? Или его убили?»

— Прошу прощения? — переспросил он, не уловив, что сказал Барр.

— Я говорю, было чертовски забавно, когда Кейси не захотела уходить и ты вышвырнул её, — расхохотался здоровяк. — Ты молодец, старина.

В конце ужина, как раз перед тем, как должны были подать портвейн, коньяк и сигары, Пенелопа встала из-за своего стола, где Линк Бартлетт увлеченно беседовал с Хэвегиллом, и дамы вышли с ней. Потом от своего стола ушла Адрион, а за ней ручейком потянулись дамы со всех террас. Леди Джоанна, сидевшая справа от Данросса, сказала:

— Пойдемте, девочки, пора попудриться.

Остальные женщины послушно встали вместе с ней, а мужчины вежливо скрыли облегчение, которое принес им этот исход.

— Пойдемте, дорогая, — обратилась Джоанна к Кейси, которая продолжала сидеть.

— О, у меня все в порядке, спасибо.

— Я уверена, что так оно и есть, но… э-э… все равно пойдемте.

Тут Кейси увидела, что все смотрят на неё.

— В чем дело?

— Ни в чем, дорогая, — проговорила леди Джоанна. — По традиции дамы на время оставляют мужчин с портвейном и сигарами. Так что пойдемте.

Кейси смотрела ей прямо в глаза:

— Вы имеете в виду, что нас отсылают, чтобы мужчины обсудили государственные дела и цены на чай в Китае?

— Этого требуют приличия, дорогая. В чужой монастырь… — Леди Джоанна тоже не сводила с глаз с американки, наслаждаясь неловким молчанием и взглядами шокированных мужчин, на губах у неё играла легкая презрительная усмешка. Все глаза обратились на американку.

— Вы, наверное, шутите. Этот обычай отошел в прошлое ещё до Гражданской войны, — сказала Кейси.

— В Америке наверняка так и есть, — криво улыбнулась леди Джоанна. — Но здесь все по-другому: это часть Англии. Здесь блюдут приличия. Прошу вас, пойдемте, дорогая.

— Я пойду… дорогая, — так же мило произнесла Кейси. — Попозже. Леди Джоанна вздохнула, пожала плечами, недовольно подняла бровь, глядя на Данросса, мрачно улыбнулась и уплыла, сопровождаемая остальными дамами. За столом воцарилось ошеломленное молчание.

— Тайбань, вы ведь не будете возражать, если я останусь, верно? — улыбнулась ему Кейси.

— Прошу прощения, но буду, — мягко произнес он. — Это всего лишь обычай, ничего больше. На самом деле он нужен лишь затем, чтобы дамы могли первыми попасть в одно место и к ведрам с водой.

Её улыбка погасла, подбородок выпятился вперед.

— А если я не хочу уходить?

— Это всего лишь наш обычай, Сирануш. В Америке принято называть человека, с которым вы только что познакомились, по имени, а здесь — нет. При всем том… — Данросс отвечал на её пристальный взгляд спокойно, но с такой же несгибаемой твердостью. — В этом нет никакого унижения.

— А я думаю, есть.

— Очень жаль, что вы так думаете. Могу вас уверить, что это заблуждение.

Остальные ждали, глядя на них обоих, наслаждаясь этой стычкой и в то же время негодуя. Кроме Эда Лэнгана, которому было страшно неловко за соотечественницу.

— Черт возьми, Кейси, — вставил он, пытаясь обратить все в шутку, — ты же не будешь воевать с муниципалитетом.

— Я так и поступала всю жизнь, — резко произнесла американка, и стало ясно: она в ярости. И тут Кейси вдруг одарила мужчин восхитительной улыбкой. Чуть побарабанив пальцами по скатерти, она встала. Прошу извинить меня, джентльмены… — мило обронила она и величественно удалилась, провожаемая ошеломленным молчанием.

— Разве я её вышвырнул? — удивился Данросс.

— Так или иначе, это было забавно, черт возьми, — ухмыльнулся Барр. — Интересно, что заставило её передумать? А, Филлип?

— Что? — рассеянно спросил Филлип Чэнь.

— В какой-то момент мне показалось, что она собирается заткнуть беднягу Иэна за пояс, а тебе? Но что-то заставило её передумать. Что именно?

— Держу пари, ничего хорошего она не подумала, — улыбнулся Данросс. — Эта штучка опасна, как полный карман скорпионов.

— Зато какие титьки, — зажмурился Барр.

Они засмеялись. Но не Филлип Чэнь. Данросс переживал из-за него все больше. Он целый вечер пытался поднять Филлипу настроение, но не смог развеять завесу вялого безразличия. В течение всего ужина Филлип оставался понурым и отвечал односложно.

Барр, рыгнув, встал.

— Пойду отолью, пока есть место. — И он, пошатываясь, побрел в сад.

— Не мочись на камелии, — рассеянно крикнул ему вслед Данросс, а потом заставил себя сосредоточиться. — Филлип, не переживай, — сказал он, теперь, когда они остались одни. — Джона скоро найдут.