Евгений Эрастов: Забытая рукопись. Рассказ

— Поэты были всегда, — попытался я возразить.

— Вот именно. Но в наше время они уже думали о том, как выгодно устроиться в жизни. За примерами далеко идти не приходится.

— Поэты всегда были разные. Во времена Виктора Гофмана жил Валерий Брюсов. Он тоже был неплохо устроен. И поэт приличный, кстати. Так что поэтический талант и умение устраиваться сочетались иногда и раньше… Хотя я пришел не для дискуссий.

— А я дискуссий тем более не хочу, — обрадовалась Варвара. — Хрен с ними, с этими поэтами. Не люблю я их. Сам-то ты как?

— Я-то хорошо. Но обо мне говорить неинтересно. Я никогда не буду предметом исследования. Зато я сам в некотором роде исследователь. Скажи-ка, а у кого может быть эта клеенчатая тетрадь и другие рукописи?

— После смерти Витькиного отчима квартира, где Бибиков провел детство, досталась дочери отчима. Но деревянный дом, где была эта квартира, спалили лет пять назад какие-то местные деляги, скорей всего, для того, чтобы очистить место в центре города для строительства элитных домов. Ленка получила жилплощадь в Верхних Печорах. Кстати, отсюда до нее минут десять на маршрутке… Но к ней ехать бессмысленно, она никогда с Витей не общалась. Слишком они разные. Так что у ней никаких рукописей быть не может. А если и попали случайно — давно их выкинула в помойное ведро. Ленка книг не читает, как все нормальные люди. У Виктора вообще практически не было вещей. Ходил всегда в одном и том же драном сером свитере крупной вязки с черными фигурами вроде колес или снежинок. Смутно помню какие-то джинсы, брюки. Пиджаки не носил, галстуки — тем более. Была у него привычка — писать черными гелевыми ручками. Почти все его стихи написаны черной пастой. Чернила в этих ручках, кстати, быстро кончались, он сразу покупал штук десять и забывал ручки в самых неожиданных местах… Кстати, как литературоведу, тебе должно быть интересно: у него гораздо больше публикаций, чем вы все думаете. Вовсю печатался в Москве, в «толстых» журналах.

Странная вещь человеческая память! И откуда появляется вдруг такое ощущение — «вовсю печатался»! Еще одна дурацкая женская черта — считать себя осведомленной чуть ли не во всем. Почему-то она решила, что лучше меня знает библиографию Бибикова? Его дважды напечатали в журнале «Москва», один раз — в «Нашем современнике», и все это — за год-два до смерти. Больше никаких публикаций (кроме шести местных, газетных!) у него вообще не было. Девять публикаций за 32 года жизни! Это же просто смешно. И вдруг почему-то такое ощущение, что печатался именно «вовсю». 25 стихотворений опубликовано, 15 существуют в рукописи — таким образом, сорок стихотворений — это все, что осталось от Виктора Бибикова. Причем газетные публикации все — до 1981 года, то есть до двадцати лет, вещи там еще довольно слабые, вроде «Вечного огня»… Такие стихи обычно помещают не в первом, а в последнем томе собрания сочинений, рядом с письмами и черновыми вариантами, под заголовком «Из ранних произведений». Таким образом, мы имеем 13 стихотворений, опубликованных в журналах, и 15 в забытой рукописи — всего 28! Это катастрофически мало даже для тоненькой книжки.

— Виктор вообще мало написал, — продолжила Варя, как бы читая мои мысли. — Много писал, но сделал мало. На всех выступлениях читал одно и то же… А вообще-то я так рада была, когда мы расстались! Ведь жить с ним было невозможно. Одни стихи на уме. В последние годы была у него любовь — Лариса Ставрогина, из Юрьева. Может быть, у нее что-то осталось.

— А как это все произошло? — дошел-таки я до самого тяжелого вопроса.

— Не знаю. В Москву я к нему приезжала только один раз. Уже тогда я была для него человеком из прошлой жизни. Но уверена — никакой пьянки не было. Это, кстати, очень гадко предполагать — если покончил с собой, то обязательно налакавшись водки… Как-то очень просто все объяснить хотят. Виктор никогда не пил. Криминал тоже исключаю — кому он нужен, отнять у него было нечего, никому он не мешал своими стихами… Всегда был гол как сокол. Несчастная любовь? Вряд ли. Никогда никого и ничего не любил, кроме стихов. Скорей какое-то разочарование в жизни. У него часто бывали депрессии.

— Ну, что же, пожалуй, я пойду.

— Может, хоть чаю попьешь? А то неудобно как-то. Пять лет вместе учились. Сколько у нас воспоминаний! Ведь было же что-то и кроме Бибикова!

— Не пять, а четыре, — жестко ответил я. — Ты ведь на год меня старше. За чай спасибо. Жаль, что времени нет. А что касается воспоминаний, то самое интересное для меня сейчас — именно Виктор Бибиков.