Андрей Немзер. Заметка для полосы «На рынке». Издательство «Ад маргинем» запустило новый продукт. — «Время новостей», 2002, № 82, 13 мая
«Читая [Владимира] Сорокина, „умник“ формально отрекается от своей „элитарности“ (в „цивилизованном мире“ дебиловатость давно почитается высшим интеллектуальным шиком), а образованец ощущает себя „продвинутым“…»
«Ну вот Сорокин и подвел итог своему творчеству. Написал главную книгу своей жизни [роман „Лед“]. Отжал из текста все стилистические заимствования, весь советский новояз, все достоевские рыдания. Избавился, насколько смог, от кала. Сполоснул, высушил на солнце, разгладил. Что осталось? Немного, — считает Остап Кармоди („Газета. Ru“, 2002, 29 марта ). — <���…> Обнаружилось, если подвести итог, совершенное мастерство и полное отсутствие фантазии. Великий ремесленник, никакой творец».
«Осталось выяснить только — зачем? <���…> Стандартный метод, стандартные темы, стандартный сюжет, стандартные приемы, не по-сорокински убогий бедный скучный язык… <���…> Типа теперь такой крутой и признанный, что можно гнать, как Ахматова какая, любую пургу, потому что все равно купят?» — язвит Денис Яцутко в сетевом литературном журнале «Топос»
Ср.: «Новая вещь под названием „Лед“ — основательный аргумент в пользу того, что теперешний Сорокин способен писать занимательно, просто, прозрачно и тривиально <���…>», — считает Дмитрий Ольшанский («Время MN», 2002, № 57, 2 апреля ).
«Мир „Льда“ в отличие от ранних, подчеркнуто концептуалистских романов — мир уже победившей энтропии, торжествующего „гнилого бридо“», — пишет Кирилл Куталов-Постолль («Ex libris НГ», 2002, № 13, 11 апреля).
«Кажется, именно сейчас Владимир Сорокин написал свою лучшую на сегодняшний день книгу, наиболее цельную, точную, смешную, именно что сорокинскую, — считает Дмитрий Бавильский („Русский Журнал“ ). — <���…> Поразительно, как Владимиру Сорокину удается так по ветру держать нос: сегодня обществу, как никогда, необходим образ положительного героя, пропаганда правильного образа жизни, наконец, светлая идея, которая могла бы замотивировать наших растерянных современников на всяческие разнообразные трудовые и творческие свершения».
«„Лед“ — это первый для меня роман, где на первом месте не форма, а содержание, — говорит Владимир Сорокин („Грани. Ru“ ). — <���…> Можно сказать, что „Лед“ — это реакция на разочарование в современном интеллектуализме».
«Я попрощался с концептуализмом, — говорит Владимир Сорокин в интервью журналу „Итоги“ (2002, № 11 ). — <���…> Но можно сказать, что в целом роман [„Лед“] ницшеанский». А также: «<���…> я лишний раз убедился, что телевидение — это мясорубка, превращающая людей в фарш. <���…> Но господство визуальных практик сходит на нет. Я думаю, что литературу рано хоронить, и жду в ней новых прорывов в ближайшие годы».
«Крест я ношу», — говорит Владимир Сорокин в интервью журналу «Огонек» (2002, № 17, апрель).
Виктор Никитин. Рассказы. Предисловие Олега Павлова. — «Подъем», Воронеж, 2001, № 12.
Воронежская проза. Городская.
Вадим Нифонтов. 1788 [год]. — «Русскiй Удодъ». Вестник консервативного авангарда. № 15 (2002, январь)
«Вообще, в новом мире становится весьма актуален малопонятный нынешнему читателю „Замок“ Кафки. Советую это сумбурное произведение перечитать с точки зрения „описания нового мирового порядка“. Государства-замки будут угрюмо нависать над разоренными деревнями, выставив в глухую темноту свои сверхмощные суперорудия».
«Наступает Великая Тьма, Великая Беспробудная Ночь Человечества. Но так мы можем говорить только с нашей, внутренне извращенной двадцатым веком точки зрения. Человек средневековья сказал бы, что возвращается эпоха бесконечного счастья. Вероятно, он был бы более прав. Сколько продлится Великая Тьма? Не знаю. Надеюсь, что долго. Ибо за ее границами только яркая искра Конца Мира — и все. Дальше обледеневший и никому не нужный камень, бывший когда-то Землей, продолжит некоторое время по инерции вращаться среди разбитых хрустальных сфер небес подобно тому, как старые часы, лишенные стрелок, продолжают зачем-то ходить. Мы же увидим новое небо и новую землю, но уже где-то далеко-далеко отсюда. Все это суждено нам увидеть, понять и принять. Или взять оружие, чтобы погибнуть в безнадежной борьбе с великим жерновом истории, с его черным колесом. Необходимо сделать выбор. Те, кто против, должны умереть, сжимая в руках автомат Калашникова».
Читать дальше
