Русский мюзикл — в данном случае это очень точное определение. В «Метро», а еще в большей мере в «Нотр-Дам де Пари» зритель получает удовольствие от «картинки», но не в последнюю очередь — от простых и хорошо запоминающихся мелодий, которые удобно напевать потом себе под нос по дороге от театрального подъезда к автостоянке…
Однако же русское ухо — словоцентрично, слово у нас всегда выходило на первый план. И мюзикл, созданный по американской театральной модели, но на русский сюжет, этой национальной традицией не пренебрег. К написанию либретто и самого мюзикла «Норд-Оста» пригласили Алексея Иващенко и Георгия Васильева, знаменитый каэспешный дуэт «Иваси».
В итоге сидишь, боясь пропустить очередную реплику, поскольку мастера бардовской песни Иващенко и Васильев много сил потратили на то, чтобы тексты вышли изящными и остроумными, а игра слов доставляла удовольствие. После «Норд-Оста» зритель уходит, совершенно свободный от каких-либо новых мелодий, поскольку таких, откладывающихся в памяти, в спектакле действительно нет. Зато запоминаются какие-то строчки, вне спектакля, может быть, и бессмысленные, ненужные… Но спектакля это не портит. В нем — такая редкость для нашего времени — торжествуют положительные герои, действительно — как и было обещано — на сцену садится настоящий аэроплан, а до этого носятся лыжники, ездят поезда и трамваи. А в финале прямо на сцене «разворачивается» ледоход.
На интернет-странице «Норд-Оста» можно прочесть, что мюзикл — это вообще «захватывающие сюжет и музыка, грандиозные спецэффекты, жесточайший отбор актеров и музыкантов, высокотехнологичные декорации, самое современное звуковое и световое оборудование и как результат — потрясающее шоу, привлекающее миллионы зрителей».
Что касается музыки, то составители рекламного текста допустили известное, хотя и простительное преувеличение. Однако же факт остается фактом: «Норд-Ост» сегодня — единственный мюзикл, который можно увидеть ежевечерне и в специально для него оборудованном зале. То есть мюзикл в бродвейском смысле. В октябре он отметил первую годовщину со дня премьеры. В России такого еще не было.
Кинообозрение Натальи Сиривли
СВЯЗЬ ВРЕМЕН
Последние пятнадцать лет Россия прожила с ощущением разрыва во времени.
Из Прошлого мы выскочили, как из готового обвалиться дома, прихватив с собой только паспорт. Новое «цивилизованное» здание Будущего никак не строилось. И всю «эпоху перемен» люди провели словно в лагере беженцев, постепенно дичая и забывая себя в каждодневных битвах за кусок хлеба. Но «эпоха перемен», похоже, заканчивается. Ясно, что наше Будущее — продолжение вот этого, сегодняшнего, какого уж есть, Настоящего. И настала пора ощутить последовательность, преемственность, связь; вновь осознать себя в непрерывном контексте истории и культуры.
«Связь времен» — тема двух фильмов, снятых в уходящем году двумя выдающимися режиссерами — А. Сокуровым и К. Муратовой. При этом оба фильма — и «Русский ковчег» Сокурова, и «Чеховские мотивы» Муратовой — интересны не только в связи с осмыслением исторического времени, но и как весьма нетривиальные эксперименты в смысле обращения со временем экранным, художественным. Авторская интенция, авторская стратегия воздействия на зрителя вообще ни в чем так не выражается, как в организации временнбого потока. Есть норма — привычная конвенция повествования, когда ритм монтажа и, значит, поступление к зрителю новой сюжетной информации примерно совпадает с ритмом заглатывания поп-корна: одно зерно — одна склейка. Есть время ускоренного клипового мелькания, когда зритель на время даже забывает жевать. Есть время медитативного кино с его непривычно долгими планами, когда люди с поп-корном засыпают или выходят из зала. У Сокурова с Муратовой — ни то, ни другое, ни третье…
«Русский ковчег» — фильм о России, о Петербургском периоде русской истории, снятый одним-единственным планом, одним включением камеры, которая 90 минут движется по Эрмитажу — императорскому дворцу, обретшему ныне сакральный культурный статус музея.
«Эрмитаж для меня всегда был самым главным местом в Петербурге. Это было единственное… что оправдывало сам факт существования города», — говорит Сокуров в интервью, опубликованном в журнале «Искусство кино» (2002, № 7). «Эрмитаж — национальное достояние в самом конкретном смысле этого слова, не в материальном смысле, а как некая гарантия существования России, русских как цивилизованных людей… Если времена, культуры, народы и цивилизации как-то связываются друг с другом, то, конечно, не политическими манускриптами, не политической историей. Единственная возможность иметь историю — это искусство и культура, другой формы связи между временами и людьми не существует. Ее не изобрели и никогда не изобретут. От нас остается только искусство, ничего более…Только культура и искусство, никакие другие меры не могут обеспечить социальный мир, спокойствие души, да и религии не в состоянии, к сожалению большому, социальный мир обеспечить, ни одна из религий сама по себе не в состоянии… Только искусство, только „эрмитажи“ и все, что в них есть. Они — единственная гарантия наша, единственное наше спасение».
Читать дальше
