Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

— Вы недооцениваете политическое значение парада, — вынув изо рта трубку, ответил Сталин. — Этот парад равен фронтовой операции. Парад готовить! Необходимые войска найти. Артиллерией поможет Главное артиллерийское управление, будут и танки.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

— Подготовку ведите в секрете. Сделайте так, чтобы до последнего часа никто не знал, когда начнётся парад.

— А на какой час его назначить?

— Час назначите накануне. 6 ноября будет торжественное заседание. После заседания скажете лично мне.

— Товарищ Сталин, а если прорвётся вражеский самолёт и начнёт бомбить парад?

Сталин усмехнулся:

— Во-первых, ни один вражеский самолёт не должен прорваться. А во-вторых, если всё же сбросит бомбу, то уберите пострадавших и продолжайте парад.

Он встал из-за стола, прощаясь с генералом:

— Посоветуйтесь с товарищем Будённым. Он будет принимать, а вы — командовать парадом.

На другой день в Ставку прибыл срочно отозванный с Западного фронта маршал Будённый. Поздоровавшись с ним, Сталин сказал:

— Мы собираемся провести 7 ноября в Москве военный парад. Что вы на это скажете?

Будённый оторопел.

— Парад мы проведём обязательно, — как бы рассуждая сам с собой, повторил Сталин. — Мы с вами, Семён Михайлович, разделим обязанности принимающего парад: вы объедете и поздравите войска, а я скажу небольшую речь. Согласны?

— Я буду рад выполнить это поручение.

В Москву из Куйбышева прибыла Светлана. Она уже месяц как просила его о встрече:

«Милый мой папочка, дорогая моя радость, здравствуй!

Дорогой мой папуля, я скучаю всегда по тебе, когда уезжаю куда-нибудь, но сейчас что-то особенно к тебе хочется. Если бы ты разрешил, то я прилетела бы на самолёте, дня на 2–3 (тут „Дугласы“ ходят в Москву каждый день). Ехать на поезде — очень надоедливо. А на самолёте, если позволишь — я сейчас же прилечу.

Недавно дочка Маленкова и сын Булганина улетели в Москву — так если им можно летать, то почему мне нельзя? Они одного возраста со мной и вообще ничем не лучше меня…»

И вот она прилетела.

Было 28 октября 1941 года. Её привезли в Кремль, провели в недавно построенное бомбоубежище, полностью оборудованное. Отделанные деревянными панелями комнаты, мебель, большой стол с приборами были такие же, как у него в Кунцеве, на Ближней даче. Кругом лежали и висели карты…

Сталину докладывали обстановку на фронтах. Ожидали встречи с ним три наркома. Группа инженеров привезла для показа опытные образцы новых противотанковых ружей. Ждали ответа многие письма. Вечером предстоял обед с американцами, надо было подготовиться.

Пришло сообщение, что немецкий самолёт, пролетев над Москвой, сбросил некоторое количество небольших бомб. Они попали в университет на Моховой и в здание ЦК на Старой площади. Полутонная бомба угодила в Большой театр: взрывом развалило фасадную стену, образовалась громадная брешь — и Большой театр стал непригодным для проведения 6 ноября торжественного заседания, посвящённого годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

А Светланка приставала, хотела говорить с ним. Она была счастлива, а ему жалко было отвлекаться от дел. Он вообще не знал, о чём с ней говорить…

С обыденной точки зрения, он был «плохим отцом». В последние годы его дети были разбросаны по близким родственникам, их жизнью он практически не интересовался, не проявлял себя любящим и ласковым, заботливым родителем. Но если бы кто высказал ему подобные претензии, он бы не согласился. Он возразил бы, что занят важной работой, что от этой работы зависит счастье и благосостояние всего народа, а значит, и его собственных детей. В дни войны — тем более. Семья ушла на второй план? — нет, она для него на тех же позициях, что и весь народ. Он Главнокомандующий, и если его Армия победит врага, то спасены будут все. Кто может сделать для своей семьи больше?!

Такого же отношения к жизни он ожидал и от выросших детей. Выросли. Яшка в плену. Васька — избалованный, слабовольный, лживый юноша средних способностей, склонный шантажировать окружающих начальников тем, что он «сын Сталина». Только третий сын, прижитый в ссылке, вроде нормально работает. Но он с ним не общается, чтобы тот не испортился, как Васька.

А вот в их младенчестве он их тетёшкал. А как же. Наденька была строга с ними, редко ласкала, а он как раз наоборот… Хоть и не каждую минуту, всё же занятой человек. Светланку носил на руках, целовал, называл «воробушка», «мушка». Кто отнимет у него эту любовь? Кто кинет камень, что сейчас он занят, тем более теперь её на руки не поднять, а целовать при всём сборище генералов и наркомов и вовсе не дело.