Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

— А что тебя смущает? — поинтересовался Молотов. — Приписать сюда, что ли, фрукты и ягоды, яйца и молоко? Смысл-то понятен!

Уже два часа члены Политбюро и Совнаркома обсуждали совместную директиву «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков». Было 29 июня, воскресенье, начало второй недели войны. За предыдущие дни войну СССР объявили, помимо Германии, Италия и Румыния, Словакия, Финляндия и Венгрия.

То, что Сталин обдумывал 22 июня, приобретало законченные формы: страна превращалась в единый военный лагерь. Эта последняя директива охватывала всё. В ней было указание армии отстаивать каждую пядь Советской земли. Был призыв к народу организовать всестороннюю помощь армии (мобилизация, снабжение, транспорт, помощь раненым). Было указание крепить тыл Красной Армии, подчинив интересам фронта деятельность всех предприятий. Тех, кто оставался на территории, занятой врагом, директива ориентировала на создание партизанских отрядов и диверсионных групп.

Пункт шестой требовал немедленно предавать суду Военного трибунала всех тех, кто своим паникёрством и трусостью мешает делу обороны, — невзирая на лица.

— А впрочем, нормально, — согласился Микоян с формулировкой четвёртого пункта и глянул на товарища Сталина. Тот молча прогуливался вдоль стола, попыхивая трубкой.

— Может, мы хотим оставить немцев голодными? — заговорил он, и сам же ответил: — Мы, конечно, хотели бы этого. Или, может, мы хотим оставить голодными советских людей, которые вынужденно остаются на оккупированной территории? Нет, этого мы не хотели бы. Но смысл пункта об угоне паровозов, вывозе горючего и хлеба — не в том, чтобы кого-то оставить голодным. Смысл — заставить Гитлера тратить на подвоз продовольствия и горючего тот ресурс, который, если бы он получил в сохранности наши склады и паровозы, он мог бы использовать на доставку в район боевых действий вооружений, боеприпасов, живой силы… И это утяжелило бы положение Красной Армии.

Походил ещё немного, повторил вопрос:

— Возражения по директиве есть?

Возражений не было. Проголосовали, отдали правленый текст на перепечатку. Участники заседания потянулись на выход, остались только члены Политбюро.

Они собирались обсудить происходящее на фронте, но обсуждать как раз было нечего.

— Нет новостей! — недовольно махнул трубкой Сталин. — Нет! И не потому, что нет, а потому, что отсутствует связь с войсками! Как вам это нравится?

— Нам это совсем не нравится, — ответил Молотов, а Берия тут же подхватил:

— Отсутствие связи вызывает вопросы, товарищ Сталин. За связь в Красной Армии отвечает начальник Генштаба товарищ Жуков. И он даже неделю спустя после начала войны связь не обеспечил! А у меня, например, есть связь с моими подразделениями.

— Да, — кивнул Сталин. — Пограничники — молодцы.

— Ни одна из пограничных застав самовольно не ушла с позиций, товарищи, — сказал Берия. — Кто не погиб в бою, отходил только по приказу.

— В ваших частях, товарищ Берия, больше порядка, — прогудел Молотов. — Как мы теперь знаем, армия не везде выполнила Директиву № 1. А все пограничные войска были приведены в полную боевую готовность вовремя.

— По моему приказу даже раньше, чем была подписана директива, — подтвердил Берия. — Не только пограничные, но и внутренние войска. Скажем, армейские драпанули из Бреста уже в восемь часов утра, а мой 132-й отдельный конвойный батальон остался. Не исключаю, он даже сейчас ведёт бой в Брестской крепости.

— Мы вчера обсуждали, как усилить армию за счёт войск НКВД, — напомнил Сталин.

Берия кивнул:

— Мы в наркомате обсудили ночью, что можно сделать. Готовы немедленно приступить к формированию пятнадцати дивизий.

В кабинет быстро, но бесшумно вошёл помощник Сталина, Поскрёбышев:

— Товарищ Сталин, западные радиостанции сообщают о падении Минска. Включить?

— Да.

Пока слушали сообщение, Берия вышел в приёмную. Вещание шло на русском языке, с восторженными похвалами непобедимой германской армии и язвительными комментариями по поводу трусливых русских дикарей.

— Генштаб нам об этом не сообщал, — задумчиво произнёс Сталин. — А обязан был. Неужели это правда, а Жуков с Тимошенко не знают?

Он вопросительно посмотрел на вернувшегося Берию, не сомневаясь, что тот из приёмной выяснил обстановку.

— Немцы в город ещё не вошли, но Красная Армия его покинула, — подтвердил Лаврентий Павлович. — Бои ведут чекисты и внутренние войска НКВД. По моему приказу они и должны покидать населённые пункты последними, обеспечивая порядок и помогая гражданам с эвакуацией.