Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

— А про спектакль что будешь писать? — спросил Василий.

— Про это и говорю.

— Нет, про «Гамлета».

— Эх, товарищ Одиноков! — воскликнул Мирон. — Разве время сейчас думать о терзаниях социального паразита Гамлета? Неактуально, брат! Этот ляп театрального руководства достоин отдельной статьи, но мы закроем на него глаза, потому что война началась неожиданно и «Гамлет» уже был объявлен. Хотя… Могли, могли товарищи артисты найти замену! В репертуаре театра много спектаклей патриотического содержания. «Любовь Яровая» Тренёва, а? Плохо разве было бы заменить эту сказку про принца на пьесу про учительницу-революционерку? Или «Как закалялась сталь» Островского. Если уж хочется из зарубежной жизни, то вот — та же труппа ставила «Овод».

— Да, «Овод»! — обрадовалась Анисья. — Очень был хороший спектакль.

— В «Гамлете» не так всё просто, — протянул Василий. Он до этого видел «Гамлета» два раза, в Свердловске и в Москве, а потом даже купил книгу и прочёл пьесу. — Ты же видел, тут целый клубок интриг. Начинается с того, что Горацио рассказывает Гамлету про призрак и устраивает сцену явления того призрака, который убеждает принца, что его дядя предатель. А в конце пьесы тот же Гораций докладывает норвежцу Фортинбрасу, что все мертвы. В присутствии английских послов!

— Ну и что?

— А то, что Фортинбрас обещал своему норвежскому королю не поднимать на Данию оружия. Как бы у Норвегии и Дании — пакт о ненападении. А потому разборки внутри Дании были ему на руку! И мы видим: Горацио с этим призраком возбудили Гамлета, тот устроил дяде провокацию, дядя на это купился. А Фортинбрас шляется вокруг Дании с армией, даже прошёл по её земле, якобы в Польшу. И вот датская династия гибнет. В выигрыше только Фортинбрас, коварный, как Гитлер. И друг-предатель Горацио. Один получит себе Данию, второй — ну… тоже что-нибудь получит.

— Какой он умный, — игриво сказала Милка и прижилась к Васе покрепче.

— Ясно, москвич, — ответила Анисья.

— Главное, разобраться, откуда взялся призрак, — продолжал Вася. — Может, англичане подгадили? Всем известно, что призраков не бывает.

— Вот про это ты у нас в Барнауле никому не говори, — предупредил Мирон.

— Да, у нас они есть, — подтвердила Анисья.

— Вы что, спятили? — удивился Одиноков.

— Есть у нас призраки, точно! — вытаращила глаза Милка. — Здесь в прошлом веке жил генерал-губернатор, старый совсем, и у него была молодая жена. Он её из ревности замуровал живьём в стену своего дома. И она ему стала являться после этого! И до сих пор её иногда видят!

— До чего ревность доводит, — заметил Мирон как бы в пространство.

Анисья, ткнув ему под бок локтем, сообщила Васе:

— В нашем театре про этот случай пьеса шла, «Голубая дама».

Расстался Вася с друзьями легко. Спросил на перекрёстке, правильно ли он понимает, что, пойдя направо, попадёт в Дом колхозника, получил утвердительный ответ, распрощался со всеми за руку и ушёл. Анисья засмеялась. Милка скривила рожицу:

— Вот тебе и москвич…

— Девчонки, мне работать надо, — сказал Мирон. — Давайте по домам…

28 июня Вася писал письмо родителям, в Москву:

«Дорогие мама и папа. Так получилось, я теперь красноармеец. Пока далеко от фронта, а где, написать не могу. Чтобы отправить мне письмо, просто укажите на конверте номер полевой почты. Живём хорошо, в доме отдыха промкомбината. Изучаем оружие, учимся рыть индивидуальные ячейки, ползать по-пластунски. Тут есть кинозал. Нам показали фильм „Александр Невский“. Мы его обсуждали, было очень интересно…»

Дом отдыха представлял собою, на самом деле, большое пространство со множеством одноэтажных деревянных домов и одним большим, каменным двухэтажным. Между домами пролегали посыпанные гравием дорожки, из клумб торчали растения, на разветвлениях дорожек стояли статуи спортсменов с мячами, вёслами и штангами.

В конце каменного здания располагался «кинозал», казавшийся громадным, поскольку шёл ввысь на оба этажа. Пол в нём был устроен ярусами, вроде как партер и амфитеатр, но без наклона: просто амфитеатр был на метр выше партера. В одном торце зала — деревянная сцена, экран и герб СССР над ними, в другом — амбразура киноустановки.

Напротив четырёх высоких окон, снабжённых светонепроницаемыми шторами, симметрично располагались входная дверь и три панно с изображениями счастливой жизни советских людей: трудящиеся за работой, трудящиеся устраивают спортивный кросс, трудящиеся беседуют в парке с И. В. Сталиным. Над всей этой красотой — сиротливый деревянный балкон с кое-как расставленными вдоль перил стульями.