Хуан Мильяс - У тебя иное имя

Когда он сел в машину, мотор которой зазвучал, как симфония, к нему вернулась уверенность, что вскоре что-то произойдет. Муж Лауры умрет или превратится в Хулио. И тогда Хулио займет место инженера и будет рядом с Лаурой до конца своих дней. Я заберу сына, думал он, и у Инес будет старший брат. А если этого не произойдет — что ж: будет вечная жизнь. То есть не вечная жизнь, а другая жизнь: в конце концов, и она может оказаться не вечной. И в этой другой жизни его душа будет лететь рядом с душой Лауры, они полетят над реками и океанами, а когда будут пролетать над сельвой, увидят, как Рикардо Мелья пишет что-то в толстый блокнот, сидя на стволе дерева, а рядом с ним гориллы играют в парчис.

Не успел он войти в квартиру, как зазвонил телефон. Он снял трубку: “Слушаю”.

— Хулио, Хулио, это я Лаура! Я уже который раз тебе звоню!

— Меня не было дома. Я еще пока не научился находиться в нескольких местах одновременно. Сегодня, когда я не увидел тебя в парке, я хотел покончить с собой, но не успел: встретил приятеля и проболтал с ним весь вечер, а сейчас уже немного поздно.

— Что с тобой, Хулио? Ты напился?

— Да, чтобы думать о тебе. Я хочу, чтобы мы жили вместе. И чтобы мой сын тоже жил с нами. Потому что так будет лучше для Инес.

— Я тоже, Хулио. Я тоже хочу быть с тобой. Но придется немного потерпеть. Поэтому сегодня я и не пошла в парк: не нужно, чтобы нас видели сейчас вдвоем.

— Должно случиться что-то, после чего все изменится, так?

— Да, кое-что произойдет.

— Хорошо. Тогда, с канарейкой, это был несчастный случай. Эти птички такие хрупкие, поэтому у нее случился инфаркт миокарда.

— Я знаю. Не волнуйся, забудь про это. И потом... ты знаешь... мне понравилось.

— Если хочешь, я куплю еще канареек, и мы будем убивать их всякий раз, когда будем заниматься любовью. Где сейчас твой муж?

— В своем кабинете. Работает.

— Я в это время уже не работаю. Я мог бы быть хорошим мужем.

— Ему просто нужно написать доклад. Все, пора заканчивать разговор. Береги себя, Хулио, и не пей из-за меня. Все уладится. Сейчас ложись спать. Иди осторожно, не ударься о мебель. Не ушибись. И не пытайся встретиться со мной. Я тебе позвоню. Целую, целую тебя крепко. Прощай.

— Прощай, жизнь моя! Знаешь, когда я был молод, я никому не мог сказать “жизнь моя”, потому что считал, что для любви было не время — надо было делать революцию и все такое... Я был аскетом, когда был молодой. А сейчас хочу купить себе пижаму, как у Рикардо Мельи, а на работу буду ходить в его модном пиджаке. И к своей секретарше Росе буду отныне обращаться не иначе как “жизнь моя”.

Лаура уже повесила трубку. Хулио сделал то же самое, посмотрел на клетку, все еще висевшую на своем месте, подошел к дивану, лег и принялся наблюдать за воображаемым писателем, который, сидя за его столом, писал его роман — роман под названием У тебя иное имя, потому что именно это было и фабулой, и сюжетом — безвыходным сюжетом, который мог бы заполнить пустоту, возникшую после исчезновения другого имени — имени Тересы, — и помочь преодолеть расстояние, все еще отделявшее его от Лауры.

— Сегодня опять будешь работать допоздна? — спросила Лаура мужа, убирая со стола.

— Придется, — ответил он. — Нужно закончить тот доклад для Аюнтамьенто.

Карлос Родо, прихватив пару стаканов, направился следом за женой на кухню.

— А почему бы тебе не поработать дома? В гостиной тебе было бы удобно.

— Мне лучше работается у себя в кабинете. И потом, у меня там пишущая машинка и все необходимые документы под рукой. Я бы выпил еще кофе.

— Что ж, поднимайся в кабинет, если хочешь. Я приготовлю термос с кофе, как вчера, и принесу тебе чуть позже.

— А если девочка проснется?

— Ничего страшного: я только поднимусь к тебе — и сразу обратно.

Карлос Родо выглядел не то подавленным, не то усталым. Пока Лаура мыла посуду, он пошел посмотреть, не раскрылась ли во сне дочка. Потом прошел в ванную, открыл висевший над раковиной шкафчик, взял один из стоявших там пузырьков, вытряхнул на руку две капсулы и проглотил их, запив водой. Потом снял пижаму и переоделся в синий спортивный костюм, висевший на крючке около двери.

Когда он вернулся в гостиную, Лаура вязала у телевизора.

— Что показывают? — спросил он.

— Какой-то фильм. Хичкок, кажется.

— Я посижу с тобой немного перед тем как пойти работать.

— Как хочешь. Кофе я сварю попозже.

Они молча сидели перед телевизором. Когда началась реклама, Карлос Родо заметил как бы между прочим: “Инес сказала мне, что вы уже несколько дней не ходите в парк”.