Леонид Сергеев - Летние сумерки

— Щитовые дома завозят раз в квартал. Пять-шесть штук. И выдаем их участникам войны и по разрешению горсовета.

— А как же вот это? — я протянул парню газету, в которой было объявление о продаже домов.

— А-а, вранье! — махнул рукой заведующий. — Они вам напишут! У меня на сарае матерное слово написано, а там лежат дрова.

— Как же быть? — спросил брат. — Посоветуйте что-нибудь.

— Стройте из кирпича. Или купите где-нибудь в деревне рубленую избу, разберите и перевозите.

— Но мы хотим летний дом.

— Тогда из бруса. Но брус тоже редко бывает. И выдаем его по записи… Вообще-то у нас есть один щитовой дом, не совсем укомплектованный. Но кое-что мы могли бы подобрать…

— Подберите, — униженно ухватился я за намек. — Мы отблагодарим.

Парень для приличия немного поупрямился, потом потер ладони:

— Ладно! Идите, оформляйте в кассе.

Так, не глядя на свое будущее жилище (образец ротозейства!), мы купили щитовой дом, заказали трайлер на ближайшую субботу и, ужасно довольные неожиданным везеньем, понеслись в город обзванивать друзей, чтобы помогли при погрузке.

— Все-таки я не думал, что с материалами так сложно, — сказал брат по пути к городу. — Похоже, дачи излечивают не только от болезней, но и от идеализма.

В субботу мы подкатили к базе на двух машинах — брат, я и четверо наших помощников — наиболее крепких из друзей. Через несколько минут подъехал трайлер, и шофер, плотный мужик с безразличным взглядом, буркнул:

— Давайте, ребята, по-быстрому. У меня сегодня еще пара ездок.

Заведующий подвел нас к заваленной снегом площадке, где из-под сугробов торчали псивые от времени щиты.

— Здесь дом. Откапывайте.

Пока мы искали лопаты и лом, откапывали щиты, разделяли скованные льдом доски и рамы, прошло больше часа. Шофер уже стал нервничать и ворчать, что «вляпался в историю». Но главное, по мере того как вырисовывались детали дома, наши лица все больше вытягивались — пиломатериалы были явно старыми, пролежавшими на земле не один месяц — какое-то воспоминание о доме.

— Это рухлядь, а не дом, — с тусклым недоумением сказал один друг.

— Надувательство! — бросил другой.

А третий в это время заметил, что в конце базы из железнодорожного вагона выгружают ослепительно белый свежераспиленный брус.

— Вот из чего надо делать дом, — сказал он. — Пойдемте к заведующему, откажемся от этой чертовни, и пусть на эти деньги отпустят брус.

В воздухе запахло чудом.

Как ни странно, заведующий особенно не стал возражать — видимо, испугался нашей внушительной компании — шестерых свирепых мужчин! (Понятно, когда дело касается собственности, в людях просыпается что-то звериное). Да и от сторожа базы мы узнали, что этот полусгнивший дом пройдоха заведующий уже пытался всучить десятку покупателей.

Вот так неожиданно на нас свалился нечаянный успех, точнее — баснословная удача — мы взяли двенадцать кубометров отборного бруса; завалили полный трайлер, так, что осели рессоры. Прохиндей заведующий замерял брус своеобразно: множил среднюю длину на высоту и ширину всей укладки. Потом-то, в поселке, нам объяснили, что при таком подсчете учитываются пустоты между лесоматериалами и скидывается один-два кубометра. Злодей заведующий, пользуясь нашей неопытностью, этого не сделал, то есть попросту надул нас рублей на двести. Но мы все равно были счастливы, хотя и догадывались, что строительство брусового дома связано с большими жертвами.

Через час мы уже находились в поселке и в ритме легкого бега перетаскивали драгоценный материал на участок, предварительно расчистив площадку от снега. Каждый брус таскали по двое, на плечах. Брусья были разные. Одни — пятиметровые сосновые, сухие, более-менее легкие; другие — еловые, килограммов по восемьдесят и семь метров длины. Каждый раз, взваливая такой груз, мы вдохновлялись кличем:

— А ну, не сачкуй! Бери потяжелей, тащи подальше!

Но часа через два, перетаскав половину брусьев — штук шестьдесят — по глубокому снегу, нам стало не до шуток. Мы все давно отвыкли от физической работы и, взяв слишком бурный темп, почувствовали усталость — между нами даже возникли трения, мы грубовато покрикивали друг на друга.

— Надо отдохнуть и перекусить, — сказал брат, смахивая пот, — подошел к своей машине, открыл багажник, и на нас дохнуло кондитерским магазином — предусмотрительная жена брата снабдила его двумя сумками съестных припасов; там были бутерброды, печенье, конфеты, яблоки и два термоса сладкого кофе. Перекусив, мы устроили затяжной перекур, после чего у нас, естественно, появилось второе дыхание и новые исключительные силы. Понятное дело, сытый любезней голодного, и мы уже отпускали вполне дружелюбные словечки: