В гостинице, которую местные называли «Этажерка», свободных мест не оказалось; администратор всем говорил одно и то же:
— Идите в поселок «Рабочий уголок», там снимите комнату.
С попутчиками, супружеской парой из Минска, Ирина отправилась в поселок.
Они шли вдоль моря по петляющей асфальтированной дороге, по которой гоняли мальчишки велосипедисты, прогуливались загорелые отдыхающие, местные катили телеги, набитые ящиками с фруктами, и взад-вперед проносился на мотоцикле милиционер, молодой усатый парень. Он важно восседал на грохочущей машине и строго осматривал обстановку на трассе.
— Петя, привет! — кричали ему мальчишки велосипедисты.
Но милиционер даже не удостаивал их кивком головы, давая понять, что, как представитель власти, не признает никакого панибратства.
Время от времени Ирина и минчане присаживались на чемоданы отдохнуть и радостно смотрели на море.
Супруги нашли пристанище в доме среди чинар и смоковниц, где с гор сбегал грохочущий ручей, Ирина — чуть дальше, на узкой улочке, которая с холма казалась трещиной в скале.
— Сегодня переночуешь там, — сказала хозяйка Ирине, кивнув на кровать в глубине сада, где возвышалась алыча с желтыми плодами. — А завтра одни уезжают, освободится терраса. Если захочешь что-то сготовить, керогаз во дворе под навесом, где лампа.
Переодевшись, Ирина заспешила к морю. Солнце уже клонилось к горизонту, теряли очертания горы, расплывались в дымке постройки и деревья, все вокруг приобретало темно-вишневые и винно-красные оттенки. «Все стало прямо нереальное, — подумала Ирина. — Даже воздух какой-то розовый».
На пляже было пустынно, только две парочки сидели, прижавшись друг к другу, и оцепенело смотрели в море. Ирина сбросила халат, по хрустящей гальке вошла в воду и поплыла к буйку. «Какая необыкновенная вода, — думала Ирина, — чистая, теплая, соленоватая. И как легко плыть! Наша Ока — самая лучшая река в мире, но море — настоящее чудо! И как так получилось, что мы до сих пор не приезжали сюда?! Вот бы дочурка порезвилась! На будущий год обязательно поедем втроем!»
Искупавшись, Ирина присела у воды, вдыхая морской воздух, только когда на берег опустилась вечерняя прохлада, переоделась в пляжной кабине, поднялась на набережную, зашла в кафе, перекусила и направилась в сторону своей улочки.
Некоторое время Ирина сидела во дворе с женщинами, готовившими ужин, и наблюдала за хозяевами и отдыхающими.
Хозяйка, крикливая, грозная, неправдоподобно огромная — прямо женщина-гора, отличалась скудоумием. Ее страсть к наживе приобрела уродливые формы: она сдавала отдыхающим весь двухэтажный дом, чердак, сарай и пристройки; у нее одновременно проживало по меньшей мере пятьдесят человек, и с каждого она брала завышенную цену. А сама с мужем, маленьким хилым мужчиной, который просто растворялся на ее фоне, спала в саду на деревянном настиле под гигантским оливковым деревом.
Она числилась уборщицей в поселковой шашлычной, но целыми днями размашисто ходила по своей территории и поучала постояльцев «жить в свое удовольствие», но «беречь ее имущество», экономить воду и электроэнергию, не сорить, вешать купальники на строго отведенные веревки и не досаждать другим отдыхающим громкой музыкой и азартными играми. С не выполняющих эти безобидные предписания тут же взымалась денежная компенсация «за нанесенный ущерб».
Всех отдыхающих хозяйка делила на несколько категорий, в зависимости от поведения, средств к существованию, полезных знакомств и прочих возможностей. В этом огромном диапазоне были серьезные отдыхающие, которые вовремя ходили на море, вовремя обедали, вовремя ложились спать, ездили на экскурсии, ежедневно покупали фрукты и не скупились на подарки хозяйке; разные праздноболтающиеся, которые жили вне всяких расписаний, сколачивали всевозможные компании, выпивали и курили; и просто голодранцы, которых она, хозяйка, приютила только в силу своей мягкотелости. В отдельную шкалу заносились москвичи, поскольку хозяйка каждую зиму наведывалась в столицу за «стоящими покупками» и нуждалась в адресах, где могла бы остановиться.
Муж хозяйки работал механиком в Алуште. При жене он хранил молчание — казалось, его деспотичная супруга надела на него незримый намордник. Стоило ему раскрыть рот, как она метала в его сторону такую свирепую гримасу, что он тут же смолкал. Казалось, она вот-вот накинет на него и смирительную рубашку или повернет спиной и даст коленом под зад. Но в этот вечер хозяйка то ли была в благодушном настроении, то ли на время задумалась, подсчитывая баснословные доходы, так или иначе, но он вырвался из-под ее контроля, разговорился и подавил отдыхающих прямо-таки немыслимой эрудицией.
Читать дальше