Леонид Сергеев - Летние сумерки

— Значит, прошли по тридцатке? Хороший маршрут, ничего не скажешь. Должен вам сказать, я не против туризма. Люди должны видеть красоту… Но вы небось заметили, что эти туристы вырезают на деревьях разную ерунду. Для некоторых, бестолковых, лес — только стволы… А ведь лес — это сложный комплекс, и мы в нем не хозяева, а гости. Здесь сто пятьдесят редких пород… Здесь нельзя не то что вывозить сухостой, но и убирать гнилые деревья. Грибы нельзя собирать, чтоб не нарушать равновесия. Природа сама обо всем позаботится. А работники приютов берут без спроса. Мы и акты составляли, и грозили. А у них одно: хоть стреляй, а сушняк на дрова будем брать. Другое… — Дедков поднял палец и привел еще один довод: — Когда туристы идут, они ведь галдят, а серна, к примеру, пугливая. Уже никогда к этому месту не подойдет. Бывает, от страха у нее даже молоко пропадает. Вот такие дела, — он смолк и, видимо памятуя о пикнике, издал горький смешок.

— Вот сегодня к нам приезжало начальство из Сочи. Смотрело, как обстоят дела… Мои лесники, все как один, за закрытие маршрута. А я думаю так: пусть люди ходят, но ведут себя культурно. А в приюты пусть топливо завозят вертолетом. Возят ведь туда отдыхающих смотреть ледники, так неужели трудно забросить дрова?!

— Резонно, — согласился Игорь (он уже горел желанием продолжить разговор). — Слушай, давай на «ты», мы вроде одного возраста. Тебя как зовут? И пойдем в бар. У вас здесь как, нельзя ли выпить хорошего вина? Посидеть, выпить и поговорить?

Дедков с готовностью вскочил:

— Меня зовут Юрием… С вином здесь туго, — он еще раз недоверчиво взглянул на нас. Было видно — желание выпить, поговорить по душам в нем боролось с благоразумием: как-никак подобные выпивки могут скомпрометировать человека с положением. Чтобы ему помочь, я повторил слова Игоря:

— Хотелось бы спокойно посидеть, выпить, поговорить.

— Вообще-то можно, — сдался Дедков. — Давайте-ка, это, пошли ко мне. Тут рядом. Жена приготовит что-нибудь. У меня там под грушей столик, лампочка.

Жена Дедкова была под стать мужу, дородная, пышногрудая, с копной волос, перевязанных лентой. Она расставляла на столе тушеное мясо, жареную форель, темные наливки и непрерывно смеялась:

— Я люблю туристов, с ними веселее. Вот закончится сезон, и скукота настанет, хоть вой, — она явно одичала в этом Солохе и была несказанно рада нашему визиту. — Кушайте на здоровье. У нас подсобное хозяйство и две коровы… А на турбазах не очень-то балуют… Зато какие там туристочки! Загляденье!.. Мой Юрик за ними ухлестывает. В прошлом году ночью не пришел. Я обошла все палатки и в одной обнаружила его в постели с туристочкой. Хотела прибить, а оказалось, не он, — она звонко рассмеялась и ласково посмотрела на мужа.

— Ладно тебе говорить глупости-то, — отмахнулся Дедков, разливая наливку. — Сама моему начальству глазки строишь…

— Ну, у вас еще отношения молодоженов — развел руками Игорь. — Такие страсти. Понятно, южные люди.

— Какие южные! — захохотала жена Дедкова. — Мы из Харькова. Горожане. Юрик закончил институт, сказал: «Поедем сюда на два годика». А вот задержались на десять лет, стали сельскими жителями… Сын с нами жил, да завлекла его одна туристка. Уехал с ней в Воркуту. Женился. Я была у них. Хорошо живут, но холодно там и все какое-то чужое… И собачка наша ушла с туристами в Дагомыс и не вернулась. Скоро и кошки разбегутся, останемся одни.

За разговором мы пришли к выводу, что Дедков знающий, предприимчивый человек. Он сказал, что кордоны отжили свой век, что жены лесников не хотят быть «отшельницами», что лесники без семей становятся бирюками, обзаводятся скотиной и забрасывают свои прямые обязанности.

— Нередки стычки между лесниками за лучшие участки, — говорил Дедков. — Нажива губит людей. Они ведь только и думают, как бы побольше сдать мяса, сделать запасы на зиму. Кстати, коровы могут заразить туров болезнями. Я ликвидирую кордоны. Пусть работники заповедника живут в селениях по-человечески, как все люди, а на кордоны выезжают на неделю. Поочередно, по справедливости. Так будет лучше для пользы дела.

Мы просидели под грушей до полуночи. Когда на турбазе выключили движок и погас свет, жена Дедкова вызвалась принести свечу, но и Игорь, и я запротестовали. Мы расстались как закадычные друзья. Дедков сходил за фонарем, проводил нас до палатки, прощаясь, уговаривал приехать в Солох еще раз.

Нас разбудил шофер автобуса.

— Ничего себе! — протянул, отогнув полог палатки. — Вся группа в сборе, дожидается их, а они спят без задних ног! Сигналю вам, сигналю!