По дороге на Вену в одном из опустевших городков, зайдя, любопытства ради, в чей-то дом — поглазеть, как живут истинные европейцы — Юрий совершил свой первый акт мародерства в личных целях. Второй, более серьезный, был совершен позднее, уже в Германии, однако на благо общества.
А в первый раз он обогатился на целых два предмета: взял с кухонной полки щербатую чайную кружку с картинкой, изображавшей готический замок (уж не тот ли, в котором очутился через несколько часов?) и старые тусклые ножницы (надоело обкусывать ногти или клянчить ножницы у фельдшера). Ох, едва не забыл главный его трофей: две простыни! Две чистые, чуть ли не шелковые, во всяком случае, очень мягкие, желтоватые простыни, которые недрогнувшей рукой он вынул из стопки белья на комоде… Заслужил он, черт возьми, после нескольких лет валянья на собственной шинели или полушубке, на жестких одеялах, грязных матрацах и автомобильных сиденьях, — заслужил он право понежиться на самом настоящем постельном белье?! Да или нет?..
Капитуляцию Германии ожидали уже со дня на день. В самом конце апреля в теплый солнечный полдень Юрий сидел с несколькими офицерами полка в каптерке одной из рот в опрятном крашенном зеленой краской одноэтажном бараке. Если подумаете, что на столе у широкого окна стояли бутылки со шнапсом или с австрийским вином, таким легким на первое ощущение, но после которого ноги перестают тебя слушаться, — если решите так, то ошибетесь. На столе лежало несколько пистолетов: немецкие восьмизарядные парабеллум и вальтер, американский браунинг, наш «ТТ» (Тульский Токарева), еще какие-то, и собравшаяся компания вместе с пожилым солидным старшиной роты Баранниковым оживленно обсуждала сравнительные достоинства оружия.
Очень горячился командир одного из взводов, маленький стройный бакинец Бабаев. Когда он в очередной раз демонстрировал какой-то из небольших пистолетов, щелкая затвором, осуждая его за «слабину», внезапно раздался выстрел. Пуля прошла возле ноги Юрия — тот сидел на табурете посреди комнатенки, заложив ногу за ногу. Никто не испугался, но Юрий все-таки отобрал на всякий случай пистолет у Бабаева, а сам подсел к столу. Справа от него оказался старший лейтенант Заломов, за ним возвышался старшина, слева сидели или стояли еще два-три человека. Разговор продолжался все о том же. Юрий уже собрался вытащить из кобуры и выложить на стол свой довольно тяжелый венгерского, как ему кто-то сказал, производства пистолет, чтобы обсудить и его достоинства и недостатки, как тот же Бабаев схватил «ТТ» и с патриотическим возгласом: «Да что там все эти заграничные! Вот наш родной…» снова стал производить с ним какие-то манипуляции.
— Хватит щелкать, — успел сказать Юрий.
И тут еще один выстрел. Громче, нежели первый, потому что пуля вылетела из ствола «ТТ».
Опять никто особенно не реагировал — что, они выстрелов не слыхали? — однако Юрий обратил внимание: по лицу его соседа справа пробежал привычный тик, и услыхал, как тот произнес неестественным театральным тоном — так порою говорят дети, когда играют в войну, или просто плохие актеры:
— Убили… — И старший лейтенант Заломов начал падать со стула.
Его тут же подхватили. Больше он ничего не говорил, глаза были закрыты. Пуля прошила его насквозь, через левый бок в правый, и закончила путь в ножке стола.
Кто-то побежал за машиной, другие — за фельдшером. Заломова отвезли в санчасть полка, где он, не приходя в сознание, часа через два скончался.
Его похоронили 2-го мая тут же, в парке. Юрий командовал прощальным салютом, трижды выкрикнув слово «Огонь!»
И еще одна смерть произошла в их батальоне за несколько дней до окончания войны: застрелился дневальный по казарме молодой белобрысый солдатик Ковалев. Пальцем босой ноги нажал на спусковой крючок винтовки. Зачем? Почему?.. Ответ он унес с собой тоже в землю Австрии.
На долю Юрия выпало написать родным, что оба «погибли при исполнении служебных обязанностей, о чем с прискорбием сообщает командование полка…»
А потом он должен был писать пространное объяснение: ведь Заломов убит у него на глазах, Юрий же был там старшим по должности и по званию. Дознание вел полковой сотрудник «СМЕРШа», неплохой малый, и для них обоих не было никакого сомнения в том, что лейтенанта Бабаева нужно всеми силами выгораживать, спасать от ареста и тюрьмы — Заломова все равно уже не вернуть, зачем же гибнуть двоим… Несчастный случай… Роковой выстрел… Разболтанность… Несобранность… Непредвиденные обстоятельства… Все, что угодно, только не преступление!..
Читать дальше