Дэвид Гилмор - Что сказал бы Генри Миллер...

Я рассказал сыну о том, что мне говорила одна молодая актриса, обожавшая тусоваться на всех киношных вечеринках и неплохо знавшая Спилберга, Джорджа Лукаса, Брайана Де Пальму и Мартина Скорсезе в Калифорнии, когда они еще только выходили в люди. Так вот, позже она рассказывала, что была поражена отсутствием у них интереса к девочкам и наркотикам. Единственное, чего им хотелось, так это шляться где-нибудь друг с другом и часами разговаривать о кино.

— Так что, все они были слегка на этом сдвинуты.

Я показал Джеси «Трамвай „Желание“». Рассказал ему о том, как в 1948 году молодой и еще сравнительно малоизвестный актер Марлон Брандо добрался на перекладных из Нью-Йорка до дома Теннесси Уильямса в Провинстауне, штат Массачусетс, чтобы тот посмотрел его для одной бродвейской постановки. Знаменитый драматург пребывал в тот момент в состоянии глубокой депрессии, потому что у него в доме вырубился свет, и он не мог пользоваться туалетом — не было воды. Брандо «починил» электропроводку, заложив за предохранители монетки, потом встал на четвереньки и привел в порядок сантехнику. Покончив с ремонтными работами, он вытер руки, прошел в гостиную, чтобы прочитать роль Стэнли Ковальского. Рассказывают, что он успел проговорить где-то с полминуты, потом огорошенный Теннесси сделал ему рукой знак остановиться, сказал: «Достаточно», — и отослал его обратно в Нью-Йорк, утвердив на роль.

И как же он с ней справился? Некоторые актеры бросили заниматься своим ремеслом после того, как посмотрели игру Брандо в «Трамвае» в той бродвейской постановке 1949 года. (Как Вирджиния Вульф, которая решила было оставить ремесло писателя, когда впервые читала Пруста.) Но на киностудии не хотели давать Брандо роль в фильме — он был слишком молод. И говорил он так, что не всем его было дано понять. Но его преподавательница актерского мастерства Стелла Адлер еще в самом начале карьеры Брандо предсказала, что из этого «странного юнца» вырастет со временем величайший актер его поколения. Так оно и вышло.

Спустя годы студенты, посещавшие кружок актерского мастерства Брандо, вспоминали его необычную манеру чтения монологов Шекспира вверх ногами, при этом он декламировал их с большей убедительностью и проникновенностью, чем любой другой из его современников.

— «Трамвай», — пояснил я, — стал пьесой, благодаря которой джинн, как говорится, был выпущен из бутылки. Она в прямом смысле слова изменила манеру сценической игры американских актеров.

«Это ощущение носилось в воздухе, — по прошествии многих лет говорил Карл Молден, игравший Митча в оригинальной бродвейской постановке. — Зрители приходили смотреть Брандо, они хотели видеть только его, а когда он уходил со сцены, возникало такое ощущение, что они ждут, когда он вернется обратно».

Мне показалось, что еще совсем чуть-чуть, и я перехвалю фильм. Поэтому я решил закругляться с разговорами.

— Итак, — подытожил я — сегодня, Джеси, ты увидишь нечто действительно стоящее. Устраивайся удобнее.

Иногда звонил телефон — я жутко этого боялся. Если звонила Ребекка Нг, настроение у сына всегда портилось, как если бы какой-то хулиган бросил нам в окно камень. Как-то днем — стоял прекрасный, теплый августовский день — Джеси вдруг исчез, когда мы смотрели «В джазе только девушки». Его не было минут двадцать, а когда он вернулся, то был рассеян, и настроение у него явно испортилось. Я снова включил видеоплеер, но было ясно, что фильм уже потерял для Джеси интерес. Он так неподвижно устремил взор на экран телевизора, будто бросил якорь, чтобы ничего не отвлекало его от беспокойных мыслей о Ребекке.

Я выключил телевизор и сказал:

— Знаешь, Джеси, я эти картины отбирал продуманно и с любовью. Их надо смотреть целиком — от начала до конца, один эпизод за другим. Поэтому давай установим с тобой такое правило: впредь, когда будем смотреть кино, к телефону подходить запрещается. Потому что болтать в это время по телефону — то же самое, что плевать мне в душу.

— Годится, — согласился он.

— Даже смотреть не будем, с какого номера нам звонят, хорошо?

— Хорошо, хорошо.

Телефон зазвонил снова. (Даже находясь в школе, Ребекка каким-то образом умудрялась распознавать, что внимание Джеси переключилось с нее на что-то другое.)

— Ладно, сними трубку. Сделаем на этот раз исключение.

— Я сейчас с отцом, — тихо, почти шепотом, проговорил он. — Потом тебе перезвоню. — В трубке раздался звук, чем-то напоминающий жужжание назойливой мухи. — Я сейчас занят с отцом, — повторил он и положил трубку.