Леонид Сергеев - Вид с холма

На факультете преимущественно учились девушки; они просто сбегались на лекции аспиранта и тайно и явно влюблялись в него; некоторые, из особо влюбчивых, распалив фантазию, так далеко заходили в своих желаниях, что чувствовали головокружение. После занятий студентки приглашали его на выставки и концерты, на «капустники» в общежитие; он вежливо отказывался, ссылался на «семейную крепость», на то что его ждут жена и дети… Но два раза студенткам все же удалось его уговорить — он посетил «девичью обитель» и устроил для своих поклонниц настоящий праздник: рассказал множество занимательных историй из жизни творческих людей, которые «все чувствуют сильнее и ярче», рассказал с юмором и сделал акцент на порядочные поступки в этих историях — тем самым преподал девушкам прекрасный урок нравственности.

Случалось в курсовых студенток он находил стихи и записки с признаниями в любви, и в него вселялась смутная тревога. Он догадывался, что каждая девушка в определенный период влюбляется во взрослого мужчину, догадывался, что это болезнь, которой она переболеет и вернется к своим сверстникам, но не знал, как это объяснить юным ранимым душам, какое применить лекарство, и при этом не стать бесчувственным и жестоким.

Он не был святым — больше того, до женитьбы, будучи студентом, имел несколько увлечений, но, став преподавателем, любой роман с ученицей посчитал бы позорным, недостойным настоящего педагога. Ко всему, он дорожил семьей.

Он женился не по любви. Четыре года дружил с сокурсницей и ровесницей, «девушкой с внутренней тишиной», как он называл ее за ровный характер. Все, что происходило с ним, происходило и с ней, они все переживали вместе, она была частью его самого. Они во многом были единомышленниками, на многое имели одинаковые взгляды, только он стремился к общению с людьми, любил туристические походы, песни у костра, а она не понимала туризм, не посещала студенческие вечеринки, вела домашний, замкнутый образ жизни, но и не осуждала его увлечений. После защиты диплома его оставили в аспирантуре, ее направили преподавать в школу, и как-то само собой, чтобы не отдаляться друг от друга, они решили расписаться. Когда появились дети, она полностью посвятила себя семье, а он серьезно занялся кандидатской диссертацией.

Однажды с его студентками произошла неприятная история: летом, работая вожатыми в детском лагере, они устроили безумный пикник с деревенскими механизаторами и не появлялись в лагере больше суток. Заводилой этой выходки явилась Наташа, стройная девушка с большими серыми глазами. Она и раньше отличалась чрезмерным весельем, независимостью и заносчивостью; с преподавателями держалась дерзко, своенравно, говорила насмешливо, нарочито цинично и грубовато, но была отличницей и на экзаменах отвечала молниеносно и четко.

После того, как о той истории узнали в деканате, она пришла к нему, своему преподавателю, и с мрачной убежденностью спросила:

— Нас выгонят из института?

Это был отчаянный вызов — накануне он шел на лекцию, а она стояла в коридоре, бесстыдно обнявшись с каким-то парнем, и вошла в аудиторию через полчаса после него.

— Пожалуйста, Наташа, покиньте аудиторию, — спокойно сказал он. — Вам не до моей лекции.

Он был уверен, что она дочь каких-нибудь известных родителей, что у нее с детства все есть и будущее обеспечено, потому и в голове развлеченья, постоянная тупая праздность.

— Нас выгонят из института? — повторила она и нервно усмехнулась. — Ведь мы же безнравственные.

Он смотрел на нее и вдруг подумал — а что если это показное самоуничижение, и она — уязвимая, ранимая натура и ее категоричность в суждениях от внутренней неуверенности, а цинизм от застенчивости, от желания быть современной, своего рода прикрытие беззащитности? В пользу такой догадки говорила ее бравада легкомыслием.

— Знаете что? — он отложил конспекты. — Сейчас сюда придут преподаватели. Давайте прогуляемся по Пироговке к озеру.

Они вышли на улицу, и он сказал:

— У вас, Наташа, красивая внешность, а человек, которому много дано от природы, должен быть добрым, щедрым… И благожелательным, великодушным… Почему вы такая колючая?

— Красивая?! — раздраженно хмыкнула она и добавила с внезапным пылом: — Комплименты фальшивая штука. Зачем вы их говорите? А то, что я колючая… Никакая я не колючая, просто вы привыкли к определенному стереотипу… И потом, бывает, обстоятельства сильнее нас, — это она произнесла холодно и размеренно, и он понял, что его догадка не беспочвенна — в ее судьбе не все просто и гладко, и у нее, как у каждой независимой личности, есть недруги и неприятности.