Сергей Тепляков - Двуллер-3. Ацетоновые детки

Но Наташа видела, что в историю про тишину и покой на берегу Бесчетнов и сам не верит.

Бесчетнов позвонил знакомым ментам. С шутками и прибаутками насчет того, что Петрушкин, поди, лопаясь от шашлыков, греет пузо на берегу речки и думать забыл про городскую жизнь, менты, тем не менее записали номера машины и обязались отрапортовать о результате поисков через час. Через час Бесчетнов знал, что ни в какие ДТП машина Петрушкиных не попадала. Это в общем-то был хороший признак. Всем постам велено было при встрече эту машину остановить и тут же о ней сообщить краевому начальству. Теперь оставалось только ждать.

– Ну что, Юра, есть у меня для тебя новости… – медленно сказал в трубке голос.

– Хорошие и плохие? – спросил Бесчетнов, пытаясь настроиться на свой обычный тон, от которого за этот день он уже отвык. – Или только хорошие?

– Да кто его знает… – задумчиво сказал голос. Он принадлежал капитану Сергею Штарку из пресс-службы краевой милиции. – Кто знает. В общем, так: тачку твоего товарища мы нашли. А самого товарища – нет.

Бесчетнов молчал. Он понимал, что тачку могли, конечно, и угнать, но если так – почему Леха не дает о себе знать? Даже пешком он должен был через час-два дойти до какой-нибудь деревни или до какого-нибудь кафе на трассе. Объяснение могло быть только одно, и это объяснение Бесчетнов гнал из головы.

– А в машине что? – спросил он. – Кровь есть?

– Крови нет… – ответил Штарк. – Крови нет. В машине – пустые пивные бутылки, презервативы (неиспользованные!), пакеты от чипсов. Каких-то вещей – сумок там или рюкзаков – нет. А вот игрушку детскую нашли – зайца какого-то. Нашли машину в (он назвал стоявший на трассе небольшой городок) в переулке. И вот еще что… Местные говорят, эта машина стояла на этом месте со вчерашнего вечера. Трое каких-то пацанов в ней буквально жили – пили, спали, уходили куда-то, приходили, а потом снова пили и спали. Музыка у них гремела. Вот сегодня кто-то не вытерпел и вызвал ментов. Наши приехали – а уже и след тех пацанов простыл. У них аккумулятор сел, музыка кончилась, и они куда-то свалили.

Штарк замолчал. И Бесчетнов молчал.

– Чего молчишь? – спросил Штарк.

– А что тут говорить? – ответил Бесчетнов. – Машина – что… Вопрос – где Петрушкин с семьей?

– Ну, может, на трассе тачку отобрали, Петрушкиных выкинули и они сейчас где-нибудь там идут… – предположил Штарк.

– А где у нас можно так идти, чтобы за двое суток ни ты, ни тебя никто не встретил? – спросил Бесчетнов.

– Ну да… – согласился Штарк. – Хотя они же с детьми маленькими – сильно не разгонишься…

Оба замолчали. Бесчетнов подумал, что хорошо бы все было именно так – плетутся сейчас Петрушкины по бескрайним просторам Родины, дети ноют, Леха в душе матерится, но внешне поддерживает бодрость в своем маленьком отряде, и вот-вот они дадут о себе знать…

– Машину вы куда отгоните? – спросил Бесчетнов.

– Ну она в этом городке и стоит… – ответил Штарк. – Работают с ней ребята.

– Хорошо… – сказал Бесчетнов. – Новости будут – звони в любое время суток.

– Ладно… – ответил Штарк и положил трубку.

– Рыба карась, игра началась… – задумчиво сказал Бесчетнов. (У него всегда были такие фразы-прибаутки, время от времени менявшиеся одна на другую).

Бесчетнов вынул из пачки сигарету и начал разминать ее пальцами. Потом вспомнил, что в кабинете курить нельзя, и сунул сигарету за ухо. Он смотрел на стол, на листки бумаг, и не видел их. Стол Петрушкина был справа от него, у стены. Бесчетнов хмуро посмотрел на него, встал и подошел. Петрушкин, отъезжая в отпуск, всегда прибирался на столе. Вот и теперь на нем не было ни одной бумажки. Бесчетнов посмотрел на стоявшие на полке петрушкинские книжки, но и они не сказали ему ничего. В углу у компьютера стояла небольшая фотография – Петрушкины, все четверо. У всех были такие серьезные лица и внимательные глаза, что Бесчетнову стало муторно. Он вообще не любил такие фотографии – слишком много раз в своей жизни видел такие фотографии за гробом своих друзей. Он достал из пачки сигарету, начал ее разминать, снова вспомнил, что в кабинете курить нельзя, поднес сигарету к уху и наткнулся на первую. Выругавшись, он обе сигареты бросил в урну и пошел в главному редактору. Он еще утром сообщил ему о том, что Петрушкин-отец беспокоится о сыне и о его семье. Сейчас выходило – беспокоится не зря.

– Надо ехать… – выслушав Бесчетнова, сказал редактор. – Надо ехать.