Андрей Волос - Предатель

А на что-либо иное никакого резона у Марка Рекунина не было.

— Хватит языком молоть, — недовольно сказал Карячин. — Вода нагрелась?

— Кипит, — подтвердил Береза.

— Иди.

Карячин с кряхтением вынул ногу из правого сапога и стал расстегивать гимнастерку; кожа на груди шла мурашками от банного жара.

Береза переминался.

— Что стоишь?

— Так это, гражданин начальник… А паечку?

— Не заработал ты сегодня свою паечку, — отрезал Карячин. — Как толковое что-нибудь разузнаешь, тогда и паечка будет. Иди, иди. Да шумни там, чтобы двигали. Не десять раз топить-то…

И больше уже на Березу не смотрел, а если бы посмотрел, то, пожалуй, по незначительности предмета и не увидел.

Белый дым из трубы бани уходил в сумеречное небо прямой палкой. Солнце спряталось за рябым черномясым лесом на другом берегу Печоры, и дотлевало там лишь узкое лезвие сулящей крепкую стужу зари.

Оглушительно скрипя бурками по снегу, бегом поднесли деревянный щит к окну бани, прихлопнули и споро заработали молотками. Окно предбанника так же спешно заколачивала другая пара заключенных.

Из предбанника вместе с клубами пара уже летела выбрасываемая чьими-то проворными руками одежда пришедших на помывку вохровцев — шинели, ватные штаны, сапоги, шапки.

Должно быть, шайками сильно гремели, реготали, поддавая парку. Не успели прочухать, услышать, удивиться — а у них в тылу уже и дверь заколотили.

Тут же пятеро удальцов, не страшась мороза, поскидали телогрейки — напяливали поверх лагерного тряпья форменное обмундирование.

Кто куда — договорено заранее. Ежась в чужой, непривычно пахнущей шинели, Захар выскочил из-за бани, побежал к назначенной ему вышке; оскальзываясь, полез наверх по набитым внахлест поперечинам лестницы.

Караульный, силясь в мешанине сумеречного и фонарного света разглядеть, кто к нему пожаловал, удивленно свесился через перила.

— Сидорук, ты, что ли, скребешься? Что стряслось?

— Сейчас! — задыхаясь, шумнул Захар. — Погоди, сейчас!

А как выбрался на помост — со всего маху ошеломил и без того оторопелого вохровца кулаком в сопатку, ногой в кованом вохровском сапоге — по голени. Без борьбы отняв винтовку, пинком послал вниз: покатился как миленький.

Все прошло, как задумывали. Только долговязый Пшенников (боец жилистый и резкий, даром что шестой год на лагерной баланде), вопреки ожиданиям, обмишулился — то ли охранник его сильно чуткий оказался, то ли просто не повезло. Но все равно не оплошал — выстрелить вышечник не поспел, а в жестокой драке Пшенников смог-таки вывалить его за перила. И не пофартило ваньке: упал, как на грех, животом на самое острие, на обвершие оградного столба — да там и повис, обмякнув, свесив плети мертвых рук чуть не до земли…

С первым оружием в руках смело напали на караул цейхгауза. Серьезного сопротивления охрана не оказала — все происходило очень быстро; да и нападения никто не ждал. Давно привыкли, что враг — это кто в рванье на морозе, с голыми окоченелыми руками против вороненого ствола; тот, кого можно и нужно топтать на разводе сапогами; те вонючие крысы, что по-бабьи воют, когда их травят собаками; в общем, та шваль, на какую пули жалко. А такого, чтобы враг с оружием, чтоб озверело пер на государева служилого с дикими матюками: «Лежать, сука!.. Убью, падла!..» — такого врага и в страшных снах не видели. Лишь один схватился за винтовку — но выстрелить не посмел и был обезоружен.

Обезоруженных заперли в овощехранилище. Обошлось почти без мордобоя.

Распахнули настежь ворота лагпункта. Нарядчик кинулся по баракам объявлять, чтобы выходили строиться.

Что за новость?! Что за построение во внеурочное время? Кое-кто сразу догадался: с шумом-гамом, с криками «ура» толпой бросились прочь из околюченной зоны. За первыми энтузиастами поспешали любопытные. Не особенно уверенно, но все же стали выходить опасливые, недоверчивые. А многие и вовсе не вышли — боялись.

Столпились вокруг Рекунина, стоявшего в белом полушубке на санях.

— Поздравляю с освобождением, товарищи!..

Шегаев прибыл на «Лесорейд» в самом начале января — снова его сорвали с места, что называется, «на минуточку»: разметить трассу дороги от пристани до площадки запланированного строительства капитальной лесопилки. Ну и, разумеется, выполнить геодезические изыскания самой площадки, то есть произвести топосъемку с нанесением естественного рельефа в пятисотом масштабе и составить проект земляных работ по нивелировке.