Андрей Волос - Предатель

— В то время как современники Ивана Грозного… — и возвысил голос, резко оборвав его в конце следующего пассажа, — Карл Пятый и Филипп Второй!.. в тот же период истребили триста!.. или даже четыреста!.. тысяч человек!.. Не будем забывать, товарищи… что в одну только кампанию Варфоломеевской ночи было перебито до тридцати тысяч!.. Даже в такой передовой стране, как Англия… за бродяжничество было повешено сто тысяч несчастных крестьян!.. И что же? В отличие от Ивана Грозного эти властители вовсе не считались и не считаются чудовищами.

Громыхнул коробок, чиркнула спичка.

— Даже «грозными», товарищи… их никто не подумал назвать, — сказал товарищ Сталин с усмешкой. — Потому что их деяния… воспринимались… как нормальное… явление!.. — он подчеркивал слова черенком трубки. — Явление… соответствующее… духу времени!..

Замолчал и прошелся, задумчиво глядя себе под ноги и как будто размышляя над тем, что только что сам и сказал. Юшкин так напряженно смотрел, так старался поймать каждое слово товарища Сталина, что в какой-то момент у него перехватило горло, и он, невольно сглотнув на вдохе, закашлялся.

— Извините, — сдавленно сказал он, поднеся ко рту кулак. — Извините, товарищи.

Но ни кашель Юшкина, ни его слова, не содержавшие даже миллионной доли тех смыслов, что, по всей вероятности, громоздились в небольшой голове бесшумно расхаживавшего, не могли потревожить его сосредоточенности.

— Дух времени — это, товарищи, не фикция. Как, например, должны мы относиться к фигуре французского… короля Филиппа Красивого? Рассмотрим один эпизод его жизни. У него сложились сложные отношения с орденом тамплиеров. Орден оказал ему много важных услуг. В частности, товарищи, рыцари защитили его во время мятежа: пока не утихла народная ярость, монарх скрывался в здании, обороняемом… храмовниками. А вскоре после того… по его указанию против тамплиеров сфабриковали чудовищные… обвинения. Суд признал их виновными в тяжких преступлениях. Орден был разгромлен, тамплиеры казнены…

Товарищ Сталин сделал еще несколько шагов.

— Должны ли мы согласиться, товарищи, что поступок короля выглядит некрасиво? Да, товарищи… мы должны с этим согласиться. Но нам и здесь нужно помнить о духе времени. История полна парадоксов: как иначе, если не арестами… если не пытками и казнями… государь смог бы добыть деньги, нужные для продолжения его политики… его решительной политики концентрации власти — несомненно более прогрессивного исторического явления, чем феодальная раздробленность!..

Шагал, молча размышляя; но вот запнулся, останавливаясь, поднял голову и спросил, указывая черенком трубки на костистого гэпэуста с орденом, как будто осознав, что зашел в своих исторических параллелях слишком далеко и пора вернуться к вещам более насущным:

— А вы как думаете, товарищ Бокий? Может быть, ваш опыт поможет в решении очерченных задач?

Бокий не спешил с ответом, и потому вместо него неожиданно начал отвечать Хлыстов.

— Для того чтобы организовать там лагеря, уже нужны дороги! Это ведь какой-то замкнутый круг получается, товарищи!

«Что за дурак этот Хлыстов! — снова досадовал про себя Юшкин. — Другой бы на месте товарища Сталина разозлился. Наверняка бы разозлился! На место бы поставил! Одернул! Дескать, спросят, тогда и скажете! А пока не спросили, молчите в тряпочку, дорогой товарищ замнаркома!..»

Сталин не моргнул, не взглянул на Хлыстова, снова громыхнувшего своими дурацкими очками, не вскинул взгляд машинально хотя бы на долю секунды, как сделал бы на его месте любой; нет, он продолжал внимательно и заинтересованно смотреть на товарища Бокия.

— Видите ли, товарищ Сталин, — сказал Бокий, вставая со стула и привычным жестом проводя большими пальцами под ремнем, чтобы поправить складки гимнастерки. — Насколько я знаю, Наркомпуть уже спроектировал шоссейную дорогу на Ухту. Мы возьмем на себя ее проведение. Это можно, ничего. Так же как и железнодорожную дорогу Котлас — Усть-Сысольск. Если НКПС не может выполнить этого в нужные сроки, не найдет рабочих… — тут он сделал паузу и, казалось, сейчас переведет взгляд на Хлыстова, враждебно блестевшего в его сторону своими очками, — что же делать!.. Наркомпуть не может — а мы справимся.

— Вы уверены? — спросил Сталин тем доброжелательным, даже ласковым голосом, какой звучал при начале разговора. — Не ошибетесь?

— Нет, товарищ Сталин, — просто и твердо ответил Бокий. — Я в этом уверен. Человек, прошедший через Соловки, — это уже марка в смысле навыков к труду. Наш метод ясен каждому. Мы устанавливаем урочные задания, требуем строгого выполнения. Заранее учитываем возможности и способности заключенных… Нет, товарищ Сталин, не ошибемся. Такое дело для нас — как открытая книга!