Андрей Юрич: Ржа

Дуди поднимал голову и неслышно отвечал. Его хватали за ворот курточки, трясли и снова повторяли: «Скажи! Скажи!»

— Что будем делать? — прошептал Алешка.

Спиря молчал. Его лицо было бледным и злым. Они стояли за углом деревянного цоколя и выглядывали оттуда по очереди.

— Мы не можем отбить его, — рассуждал тихо вождь, — никак не можем. Даже если бы все были здесь — вряд ли смогли бы. Ну, они же не будут его бить, он маленький…

— Надо к ним, — сказал Спиря.

Вождь вопросительно посмотрел на воина.

— Нужно, чтобы к ним вышел, кто важнее Дуди. Тогда они его отпустят.

Алешка ощутил холод в груди и давление в горле. Сглотнул.

— Но тогда… Если пойти и они отпустят Дуди, они оставят… меня…

Спиря посмотрел на него внимательно:

— Им нужен, кто сможет ответить за всех. Ты отвечаешь за всех.

На этот раз промолчал Алешка. В глубинах его памяти вдруг всколыхнулись волнами алые флаги, и тонкий детский голосок крикнул:«За краааааааасныыых!»

Он стоял, опершись спиной о доски домового цоколя, нагретые, неровные, по которым ползали мелкие самцы волосогрызок. И думал, что он будет делать, когда враги станут харкать ему в лицо или положат на его голову пропитанную мочой тряпку. Это казалось невыносимым.

— Знаешь, — сказал он, — они ведь не станут делать это с Дуди. Он слишком маленький. Он не поймет, если ему плевать в лицо.

Спиря выглянул на секунду из-за угла, увидел Дуди и десятиклассников, а потом сдержанно покосился на своего вождя.

— Ну, поорут на него и отпустят. Видно же, что он дурачок, — продолжил Алешка.

Ему хотелось, чтобы Спиря согласился с ним. Но Спиря молчал. И только выглядывал во двор, наклоняясь вперед, держась рукой за доски. И его всегда бледное, без румянца, лицо приобретало, казалось, голубоватый оттенок.

— Ведь на самом деле они и с Пашкой ничего плохого не сделали, — голос Алешки начал подрагивать от напряжения. — Просто он был старше, и поэтому…

— Пассатижи, — сказал вдруг Спиря, отшатнувшись назад.

— Что? — вождю показалось, что мир вокруг начинает едва заметно вращаться.

— Они ему пассатижи, — Спиря больше не хотел выглядывать и показывал рукой на угол цоколя.

Алешка осторожно взялся за угловые доски и высунулся. Десятиклассники стояли там же. И все так же между ними стоял нахохлившийся, мрачный Дуди. Он не улыбался. Один из врагов держал в руке плоскогубцы с красными пластиковыми ручками.

— Смотри! — сказал враг Дуди.

Дуди посмотрел на плоскогубцы равнодушно.

— Боишься? — спросил враг.

Дуди молча запрокинул голову и посмотрел врагу в глаза. Тот захихикал.

— Не бойся, будет просто немного больно. Это не опасно.

Враг был белобрысым, незнакомым. Прыгун и еще один десятиклассник взяли Дуди за плечи, а белобрысый схватил Дуди за руку и поднес к ней плоскогубцы.

Несколько секунд все стояли, замерев. А когда враг убрал свои плоскогубцы, Дуди согнулся пополам и закричал. Десятиклассники прыгнули в стороны.

— Да я немножко прижал! Мизинец! Чо ты! — взвизгнул тот, что держал Дуди за руку.

Дуди захлебнулся нечленораздельным воплем, захрипел, распрямился резко, прогнулся всем телом, так что даже поднялся на цыпочки, и упал навзничь, сухо стукнувшись черепом о щербатый асфальт. Его колотило, как будто кто-то невидимый и сильный тряс жестоко и молча тряпичную куклу.

— Бежим на хрен! — громко сказал Прыгун.

Десятиклассники ломанулись к выходу со двора, а с другой стороны, из-за угла синего деревянного цоколя, уже неслись индейцы. Алешка с разбегу упал на колени возле бьющегося в пыли шамана. Через плечо вождя перегнулся Спиря.

— Голову держи! Голову! — рявкнул он едва понятно.

Алешка схватил Дудины щеки, напряженные до состояния деревянности, попытался прижать, удержать на месте. И в этот момент шаман раскрыл огромные черные глаза в пушистых ресницах. Страшные круглые глаза. Без единой мысли. А меж его белых стиснутых губ поползла на Алешкины ладони теплая розовая пена. Спиря забежал с другой стороны и, оттолкнув Алешку, повернул голову шамана набок, подложив руку под его висок. Дуди еще несколько раз выгнулся и замер.

Алешка хотел, чтобы дома было спокойно. Чтобы папа был трезвый, а лучше бы вообще его сегодня не было. (Алешке было все равно, где бывает папа, когда его нет.)

Пока Спиря держал голову шамана (Дуди все же раскроил себе кожу на затылке, и руки Спири были в липкой подсыхающей крови), Алешка добежал до детского сада и, ворвавшись в ясельную группу, начал сбивчиво и непонятно рассказывать незнакомой воспитательнице о страшном. В конце концов, с Алешкой отправилась нянечка из этой группы. У нее сначала было недоверчивое лицо, а когда она увидела слабо шевелящегося Дуди с окровавленной головой, она разохалась, вместе с Алешкой кое-как поставила шамана на ноги (его тут же вырвало ей на юбку и туфли) и медленно, со слезами в глазах, увела в детский сад. Вызвали «скорую». Прибежала откуда-то мама Дуди и быстро говорила с ним на непонятном подвывающем языке, но он не отвечал, а только снова улыбался глупо. Стали обсуждать, надо ли вызвать милицию, но Алешка чувствовал такую тяжесть в сознании, что молча вышел из садика и равнодушно отправился домой.