И тут Умм Заян представила себе внука Гали в изысканном европейском костюме, на голове сдвинутый набекрень торбуш, на ногах — блестящие ботинки, он восседает на муле, а позади бежит паренек с палкой. От счастья на глазах у нее выступили слезы. Но в то же время ей казалось, что сердце ее разрывается на части. Она всхлипывала, сама не зная, плачет ли она от радости за Гали или же от печали, скорбя о разлуке с ним.
Отец Гали уехал, пообещав вернуться через несколько дней и забрать сына. А Умм Заян, уйдя в свою комнатушку, плотно затворила за собой дверь. Подперев рукой подбородок, она сидела, предаваясь мечтам, и слезы текли по ее лицу.
На другой день она отправилась на базар, принесла сверток материи и стала шить для Гали рубашки и шапочки. Она не спала ночей, работала при свете лампы. А на коленях у нее лежал мальчик, она качала его, баюкала песнями о прекрасном будущем, повторяя, словно припев, слова о том, каким он будет, когда станет богатым: у него будут пышные, закрученные кверху усы, такие же, как у султанов, ярко-красный торбуш с кисточкой, как у эмиров, ботинки со скрипом, как у солдат. Она глядела на Гали долгим, жадным взглядом, потом обнимала его и осыпала поцелуями, а он просыпался и плакал спросонок. Тогда она молча гладила внука по голове, нежно покачивая, и опять начинала петь ему песни голосом, дрожащим от скорби и печали.
Наконец Гали уехал с отцом в Каир, и Умм Заян осталась одна. Странно, что при расставании с внуком она не пролила ни одной слезинки и на ее лице не проявилось никакого волнения. Напротив, она улыбалась, забавляла его, со смехом рассказывала ему веселые истории. Но, возвратясь домой, она заперлась и не выходила за порог несколько дней. Когда через неделю люди увидели Умм Заян, она была бледна как мертвец, вставший из могилы.
* * *
И снова жизнь пошла своим чередом. Умм Заян опять возилась у печки, месила тесто и пекла хлеб, кормила кур, доила коров, делала сыр. К ней вернулась прежняя приветливость, на губах вновь появилась улыбка, она, как и раньше, быстро сновала по двору, работала усердно и старательно. Разве только спина ее сгорбилась немного да морщин прибавилось на лице.
Когда же наступала ночь, она уходила в свою каморку и часами просиживала у печи, освещенная отблесками угасающего огня. Она разговаривала с Гали, воображая, будто он тут, рядом, и она, как бывало, рассказывает ему забавные истории, спрашивает, что он делает, сколько зарабатывает, носит ли он костюм и сдвинутый набекрень торбуш. Затем она брала какую-нибудь его рубашку, сворачивала ее и, нежно прижав к груди, начинала укачивать и напевать о прекрасном будущем Гали, а из глаз ее катились слезы.
Прошли годы. Один за другим минули праздники, а Умм Заян все ожидала возвращения Гали. Она шила ему одежду, копила для него деньги, покупала сладости, которые он любил, и все это относила его отцу, чтобы он передал мальчику. Отец брал эти гостинцы и раздавал их своим детям. А услышав, что кто-то приехал из города, она тотчас бежала расспросить о Гали. Приезжий обычно отвечал, что Гали жив-здоров, хотя на самом деле и в глаза его никогда не видел. Иногда Умм Заян казалось, что через несколько дней Гали вернется. Она говорила, что сердце предсказывает ей это. Старушка готовила к приезду внука одежду, пекла пресный хлеб, собирала кукурузные стебли, чтобы сделать лошадок, и просила управляющего послать за Гали мула на станцию и парнишку-погонщика с палкой.
Так прожила Умм Заян целых десять лет, предаваясь мечтаниям…
И наконец мечта ее сбылась: пришел отец мальчика и сообщил, что ее внук Гали приезжает завтра утром. Умм Заян была потрясена, она едва не лишилась рассудка. Но вскоре спокойствие вернулось к ней. Она вновь обрела дар речи, задала множество вопросов, но разве может мужчина толком на них ответить!
Умм Заян поскорей бросилась к печке, чтобы приготовить вкусную еду для внука, затем выбрала из кукурузных стеблей — вроде тех, какими играл Гали, — самый крепкий и сделала лошадку с седлом. Она вымылась, подкрасила сурьмой глаза, нарядилась в новое платье и всю ночь не спала, ходила по комнате. Она не знала, чем заняться, хотя у нее еще было столько дел! Незадолго перед рассветом Умм Заян вышла и села у порога, ожидая внука, который приедет к ней верхом на породистом муле. Но сон одолел ее, и проснулась она, лишь когда женщины погнали буйволиц на пастбище.
И вот, наконец, появился отец мальчика. Рядом с ним шел семнадцатилетний юноша с угрюмым, отливающим медью лицом с грубой кожей, прыщавый, одетый в рубаху, пальто и торбуш. Над верхней губой у него пробивались усики. Умм Заян подошла к ним и спросила у отца:
Читать дальше