Кэтрин Мадженди - Над горой играет свет

Когда нас занесло к гадалкам (одна предсказывала по руке, вторая — по картам Таро), Мика ухмыльнулся, заявив, что он и так знает точно, что скоро наши кошельки вконец отощают. В «Доме Наполеона» мы с братьями пили маленьким глоточками ледяную кока-колу в высоких пивных стаканах, а папа с Ребеккой заказали «Пиммс кап», это такой легкий коктейль с травками, джином и ликером. Потом проехались на повозке с мулом, он потряхивал головой, украшенной султаном из перьев. Я смотрела на Миссисипи, грязную и быструю, хранительницу несметных темных тайн… Новый Орлеан чем-то напоминал цирк, только открытый постоянно, и зрители тоже могут спуститься на арену, а не смотреть лишь со стороны, со своих мест. Я пощелкала целых три пленки.

Эта поездка оказалась единственным нашим «семейным отпуском». Домой отправились усталые, но счастливые, мечтая поскорее добраться до родных, не гостиничных, кроватей.

Разбудил меня Мика.

Я приподнялась на локте:

— Салют. Что-то случилось?

— Салют. Ничего особенного. — Он похрустел суставами пальцев.

— Ну и как тебе ощущение, что ты больше не школьник?

— Пока даже не верится. — Он смотрел на меня, в темноте сверкнули зубы, это Мика улыбнулся. — Помнишь, я говорил тебе, что после школы сразу рвану в Нью-Йорк?

Я кивнула. Но вообще-то я была уверена, что никуда он не рванет. Что это просто мечты, вроде вечных моих фантазий.

— Ну и вот. Сегодня вечером уезжаю.

Я рывком села.

— Сегодня?

— Мы решили добираться автостопом.

— Автостопом?

— Да, мы подумали, так интереснее. — Он был весь взбудораженный, на лице целая палитра чувств, совсем как на его картинах.

— Но зачем? Ребекка обязательно купила бы тебе билет или одолжила бы свою машину.

Он нетерпеливо запыхтел:

— Не нужна мне машина, и билет не нужен. Это слишком скучно.

— А как же колледж?

Мика стал нетерпеливо прохаживаться вдоль кровати, его так и распирало.

— Я хочу стать художником. Кому нужны эти колледжи?

— Лично я после школы обязательно пойду в колледж. Как и положено. — Я с вызовом обхватила плечи руками. Мисс Паинька.

Мика притормозил у изголовья.

— Ты это ты. А я могу поступить в художественную школу или еще куда, в том же роде. В Нью-Йорке выбор точно больше, чем у нас тут, сестрятина-вредятина. И ты, как сможешь, беги отсюда.

— По-моему, здесь неплохо.

— Господи, вали не раздумывая.

— Ведь тут наша семья.

— Семьи иногда распадаются, пора бы тебе это уяснить.

— Наша, думаешь, распадется?

Царапнула по оконной раме моя акация.

Мика осторожно опустился на колени, луна слегка осветила его лицо.

— Да это я от балды брякнул. Послушай, я решил что решил, это мой выбор. А тебе я хочу сказать одно: не позволяй Луизиане засосать тебя навсегда.

— Я все время скучаю по своей горе.

Он состроил кислую гримасу.

— Прекрати. Придумай себе другую мечту, покруче.

Я пожала плечами.

— Хватит уже всего бояться. Смелее, иначе упустишь свой шанс.

Я снова положила голову на подушку. Мика пружинисто вскочил на ноги и потянулся.

— Пора, мне пора бежать, Ви.

Я лежала как колода, обессилев от подступающих слез.

— Я буду по тебе скучать.

— Да ладно тебе, я же буду писать.

— Почему все в жизни так переменчиво?

— А почему бы нет?

— Что скажет папа?

— Я письмо оставил, приклеил к холодильнику. Так оно легче. — Он потупившись смотрел на ноги, будто взглядом хотел заставить их шагать до самого Нью-Йорка. — Письмо лучше всего. Ну что ты такая грустная?

— А Энди? Ты сказал ему?

— Сказал. Он мне выдал: «Какого черта, Мика».

Я зажмурила глаза, крепче, еще крепче, чтобы не так жгли навернувшиеся слезы.

…Когда я открыла глаза, Мика уже ушел. Он всегда терпеть не мог расставания. По-моему, вся наша жизнь состоит из расставаний. Я тоже их терпеть не могла.

Записку на холодильнике увидела утром Ребекка, разволновалась дико. Они с папой стали кому-то звонить, обсуждали, как и где его искать. Но потом папа сказал, что Мика уже взрослый, имеет право сам решать, как ему жить. Ребекка посмотрела на папу убитым взглядом, но молча кивнула.

Энди перебрался в комнату Мики, расставил везде модели гоночных машин, на стенках развесил журнальные картинки с девицами в купальниках. Бобби набил свою комнату еще целой кучей всяких бейсбольных прибамбасов.

Осенью мы все отправились в школу, дом словно бы зарылся глубже в землю, стеная и кряхтя, как старик, плотнее усаживающийся в огромное мягкое кресло. Мы тоже прилаживались к самим себе, к предзимним переменам. Папа и Ребекка иногда ссорились, но это стало настолько обыденным, что уже не было страшно.