Пабло Неруда: («Каждый день ты играешь светом целой вселенной...»)

Каждый день ты играешь светом целой вселенной.
Робкая гостья в обличье то воды, то цветка.
Ты больше, нежели просто шёлковая головка,
которую, словно гроздь, ласкает моя рука.

С тех пор как я полюбил, ты ни с кем не сравнима.
Кто пишет на звёздах дымом имя твоё досветла?
Позволь среди жёлтых гирлянд распростать твоё тело.
Дай вспомнить — какой ты была, когда ещё не была.

Вдруг ветер завыл — тряхнул мои закрытые ставни.
Небо как невод, где стынет рыбная мелюзга.
Здесь сходятся бунтовать ветры целого мира.
Дождь раздет донага.

Птицы летят врассыпную — мечутся.
Ветер. Ветер.
Я силой могу помериться только с людьми. По лесам
буря перемолола листву, а в гаванях — лодки,
которые с вечера были привязаны к небесам.

А ты остаёшься здесь. Господи, — не убежала!
Ты до последнего крика разделишь печаль со мной.
Съёжься, прильни ко мне, сделай вид, что боишься.
Разве не страх подёрнул твои глаза пеленой?

Маленькая, вот снова ты жимолость мне приносишь,
даже груди твои впитали её аромат.
Покуда печальный ветер топчет бабочек в поле,
кусать твой черешневый рот — слаще любых услад.

Вся исстрадалась, пока свыклась со мной, с моею
душой-отшельницей, с именем, которое не в ладу
с целым миром. Мы видим, целуя глаза друг другу,
в небе над головою одну и ту же звезду,

видим, как раскружился вечера мглистый веер.
Дождинками слов я ласкаю позолотевший покров
твоей перламутровой кожи, — люблю тебя целую вечность,
и чудится мне, что ты — владычица всех миров.

Веселый цвет копиуэ, горсти тёмных орехов
и туесок поцелуев я с гор тебе принесу.
Хочу сотворить с тобою то, что весна сотворяет
с дикой вишней в лесу.