Элис Хоффман - Помеченная звездами

Они умчались прочь. Эльв спросила, откуда Лорри узнал, что она выходит на свободу. Он усмехнулся.

— Позвонил твоему приятелю.

Эльв не поняла, и он добавил:

— Питу Смиту. Он обещал, что будет за тобой приглядывать, и не обманул.

Благодаря Питу Эльв попала в Бедфорд-Хиллз вместо тюрьмы в северной части штата, это он устроил ее на курсы дрессуры, а еще он отвечал на звонки Лорри и рассказывал, как у нее дела, хотя считал, что без него ей будет лучше. Наверное, Пит был ее другом. Единственным другом. Во время его последнего визита, за неделю до освобождения, Эльв поблагодарила Пита за то, что исправно навещал ее. Она не ожидала ничего подобного. Но ему нравилось общаться с ней. Пит ни с того ни с сего выпалил:

— Она знала, что это был несчастный случай. Мать не винила тебя.

Эльв была захвачена врасплох. Пит часто пробивал ее броню посреди обычного разговора. Возможно, он проделал то же самое в кафе, на первом свидании с ее матерью? Завоевал ее сердце, потому что видел людей насквозь?

— Даже если так, Клэр все равно винит меня, — напомнила Эльв.

— Ничего подобного, — возразил Пит. — Она винит себя.

Они вернулись в Асторию, но Астория совершенно изменилась теперь, когда Лорри разбогател.

— Ты серьезно? — завопила Эльв, поднявшись с ним в его квартиру. — Ты правда богат!

Три комнаты, новехонькая кухня, терраса. Как выяснилось, весь дом принадлежал Лорри. Он стал домовладельцем. Эльв не стала расспрашивать, как это ему удалось. Она знала только, что он разъезжал по всей стране, от Калифорнии до Аляски, а затем обратно на восток через Канаду и Средний Запад. Он старался не грешить. Больше никаких афер, злоупотребления доверием, грабежей. Три года он вкалывал на самых ненавистных работах. Жил в дешевых гостиницах, ни с кем не разговаривал, действовал в одиночку. Он справился только благодаря мыслям об Эльв. Забавно, что именно застревает в памяти и вспоминается чаще всего. День, когда Эльв разбила окно в ванной матери и Лорри вынимал пинцетом осколки стекла из ее руки, а она рассказывала о мужчине, который ее похитил, и что он делал. Вечер, когда Лорри нашел ее на крыльце в окровавленной одежде после несчастного случая. Купание в нью-гэмпширском лесном пруду с такой ледяной водой, что они завопили и, смеясь, вцепились друг в друга, после чего им было уже не до смеха.

Лорри уже начал бояться, что не сможет выполнить обещание и направить их жизнь на праведные рельсы. Он вернулся в Нью-Йорк, и ветер переменился. Лорри сошел с чикагского поезда, на котором потерял последние деньги, заключая вернейшие пари, и отправился на Тридцать третью улицу. Дом, милый дом. Здесь он стоял в десять лет один-одинешенек. Старые пути, по которым они бродили с Гектором, больше не были доступны. Почти все ходы на платформы ниже уровня метро замуровали. Город перекрыл их из-за жалоб пассажиров и владельцев магазинов на наркотики и преступления. Лорри стоял на Тридцать третьей улице. У него не было даже смены одежды, его толкала спешащая толпа. Он помолился за упокой души своей старой собаки, своего лучшего друга Гектора и всех тех, кто не смог выжить в суровом, полном горя подземелье. Лорри был почти так же нищ, как много лет назад. Какая жестокая шутка!

И тут он увидел ворота рядом с выходом на Восьмую авеню. Лорри запомнил все входы и выходы много лет назад. Эти ворота были совершенно новыми. В тот миг ему больше нечего было терять.

— Неправда, — возразила Эльв. — А как же я?

Переплетясь и выбившись из сил, они лежали в постели, разгоряченные и обнаженные. В такие минуты Эльв больше всего любила слушать его рассказы. Было уже поздно, внешний мир растворился вдали.

Всегда есть что терять, признал Лорри. Но в тот миг, сокрушенный неудачей, он считал иначе. Три года прошли впустую. Лучше бы он отправился в тюрьму, раз ничего не получилось. Лорри наклонился, потеребил решетку и отодвинул ворота. Больше не раздумывая, он спустился под железнодорожный вокзал. Он вновь вошел в подземный мир, как тот десятилетний бродяжка, у которого ничего не было и которому предстояло бороться за все.

Лорри давно не бывал под землей. Его глаза не сразу привыкли к темноте. Он спустился по ржавым перекладинам старой лестницы, некогда предназначавшейся для проверки путей. Поезда не ходили здесь много лет. В ноздри ударила знакомая гарь. Лорри почувствовал себя шахтером, каких он видел, проезжая через Кентукки. Даже на поверхности рабочие не забывали о изрядно надоевших глубинах внизу.