Стивен Келман - Пиджин-инглиш

Я:

— А твоя Микита научит? Вечно лезет ко мне со своими засосами, а ты помалкиваешь.

Лидия:

— Это другое. У девушек все по-другому, тебе не понять. Тебе нужны настоящие друзья, а не шпана. А Микита просто кривляется, не принимай близко к сердцу.

— Если бы Господь видел, что ты творишь, он бы забрал у тебя глаза. Не собираюсь быть твоей собакой-поводырем, когда ослепнешь. Саму тебя посажу на поводок, и привет, поминай как звали.

Лидия:

— Это была краска.

Я:

— Ничего подобного. Кровь.

На шмотках точно была кровь, потому-то сестра и залила их отбеливателем. Мы оба это знаем. Ложь разделила нас, она раздувалась, пухла, росла, пока не лопнула, как пузырек слюны. Рано или поздно пузырьки обязательно лопаются.

Лидия:

— Не возникай, Харрисон. Это была кровь Микиты, понял?

Я:

— И как же она туда попала? Микита порезалась? Не заметил.

Лидия:

— Это не та кровь. Это женская кровь. Не понимаешь ни хрена, а лезешь! Убирайся!

И она захлопнула дверь маминой комнаты у меня перед носом. Из-за двери донеслись рыдания. С ума сойти. Рад бы ее успокоить, но пусть это послужит ей уроком. Если нарочно поступаешь плохо, это куда хуже, чем по ошибке. Ошибку можно исправить, а дурные поступки (если сам понимаешь, что они дурные) потихоньку разрушают мир вокруг тебя, словно ножницы камень. А я не хочу разрушать мир вокруг.

Я:

— Если бы ты не была такая врунья, не пришлось бы плакать! И у тебя дурацкий вид в костюме попугая! Сними немедленно, от него воняет! Карнавал давно кончился!

Лидия:

— Иди нах!

Это было чересчур. У меня даже в животе похолодело. Никогда бы не подумал, что она скажет мне такое. Я прямо оторопел. Пришлось выйти на балкон, чтобы отдышаться. Я поискал глазами своего голубя. Птиц вокруг масса, но все далеко, даже цвет перьев не разобрать. Я попробовал подманить своего мармеладкой «Харибо», но голубь так и не появился. Прилетит ли он хоть когда-нибудь?

Кайл Барнс научил меня приколу с грязным пальцем. Ничего особенного: притворяешься, что роешься в карманах, будто у тебя потребовали бабло, а ты никак не можешь найти монетку Чем дольше копаешься, тем ржачнее потом получится.

Наконец вытаскиваешь руку из кармана — мол, нашел, — но вместо монетки показываешь всем грязный палец. Офигенно.

Я поставил опыт на Манике. Он повелся. Зверски круто получилось. До него так и не дошло, что я покажу ему грязный палец. Он бы и за миллион лет не просек. В ход идет средний палец (тот самый, который значит «иди на…»).

Я:

— Влип!

Маник:

— Что за херня, чел! У меня хотя бы кроссовки не такой отстой. Что ты с ними сделал?

У меня засосало под ложечкой. Все вокруг загоготали.

Все вокруг:

— Отпадные бациллы!

— Ничего подобного!

Ну что такого особенного в полосках? Я их сам намалевал химическим карандашом, чтобы смахивали на «Адидас». Правда, на покоцанный. Отравой я не дышал. Раз только вдохнул, даже голова не успела закружиться. Никакого коматоза. Линии я провел ровно, не придраться. Издали смотрятся готично. А эти ржут. Ненавижу. У меня даже глаза налились кровью.

Я:

— Заткнитесь!

Все вокруг:

— Абибасы! Мудофель!

Они бы у меня посмеялись, будь я в Лощине. Кроссовки бы мне целовали, захоти я только. Задницу бы облизывали.

Мама говорит, Господь использует видеокамеры, чтобы постоянно видеть тебя. Вдруг у него нашлось занятие где-то далеко — землетрясение там устроить или наводнение, — а камеры следят за тобой, и ни одна твоя проделка не ускользнет от Боженьки.

Я:

— А я-то считал, Бог видит все сразу.

Мама:

— Он и видит. Камеры на всякий случай. Для тех мест, где дьявол очень силен. Так оно надежнее.

Значит, в наших местах дьявол прямо-таки в расцвете сил, камеры-то понатыканы повсюду! На входе и выходе в торговых рядах, у газетных киосков. Даже в зале супермаркета целых три, чтобы Терри Шушера не тырил пиво. Придется натягивать куртку на голову, капюшона-то у меня нет. Если пошевеливаться, камера меня не поймает, промелькну, будто призрак. Есть надежда.

Мы ждали подходящей минуты. Чтобы никто не загораживал дорогу и можно было сделать дело и свалить. Мы — это я, З-Омби, Шиззи и Убейца. Их задача — выбить цель, а моя — свалить с добычей.

Я:

— Ясно.

Кивок — это условный знак. Не пропустить бы. А потом нужно делать, как они. Побегут — значит, мне тоже бежать. Штука несложная. Прикинусь, что играю в камикадзе, что тут такого. Только не надо дергаться раньше времени.