Бернард Маламуд - Идиоты первыми

Однажды, когда Роза ушла домой, профессор, почуяв в коридоре запах табака, зашел осмотреть комнату для прислуги. Это была длинная каморка с узкой койкой, убиравшейся в стену, и маленьким зеленым шкафчиком, рядом была крохотная уборная и сидячая ванна с холодным краном. Роза часто стирала в этой ванне на доске, но, насколько он знал, никогда там не мылась. Накануне именин невестки она попросила позволения принять горячую ванну в его ванной комнате, и, минуту поколебавшись, профессор дал разрешение.

Зайдя в комнатку, профессор открыл нижний ящик шкафчика и нашел там склад окурков, которые он оставлял в пепельнице. Заметил он также, что Роза подбирает старые газеты и журналы из корзинки для бумаг. Копила она и куски бечевки, бумажные пакеты, резинки и огрызки карандашей, которые он выбрасывал. Узнав об этом, он стал отдавать ей остатки мяса от завтрака и подсохшие куски сыру, и она забирала их домой. За это она приносила ему цветы. Как-то она принесла пару грязных яиц, снесенных невесткиной курицей, но он поблагодарил ее и сказал, что ему вредно есть желтки. Он заметил, что ей нужны башмаки: те, что она надевала перед уходом домой, прохудились во многих местах, и она вечно ходила все в том же черном платье с дыркой на боку, что его очень смущало, когда он с ней разговаривал. Впрочем, решил он, скоро приедет жена — пусть она этими делами и займется.

Роза понимала, что работа ей досталась не плохая. Профессор платил хорошо и аккуратно и никогда не отдавал ей приказаний с высокомерным видом, как некоторые из ее хозяев-итальянцев. Правда, он был какой-то нервный, суетливый, но человек, видно, не злой. Главный его недостаток, что он такой неразговорчивый. Хоть он и говорил по-итальянски вполне бегло, но, даже когда не работал, предпочитал молча сидеть в кресле в гостиной и читать. Во всей квартире их всего двое, казалось бы, почему им не поговорить друг с другом? Иногда, когда он читал, она, подавая ему кофе, пыталась ввернуть хоть словечко про все свои огорчения. Хотелось рассказать, как она долго и горько вдовела, каким нехорошим вырос ее сын и как невозможно ужиться с невесткой. Но хотя он вежливо ее выслушивал, хотя они встречались изо дня в день и даже иногда пользовались одной грелкой и мылись в той же самой ванне, разговор между ними никак не клеился. Даже с галкой и то можно было бы лучше поговорить, и к тому же он явно хотел, чтобы его оставили в покое. Она перестала его беспокоить, и ей было очень одиноко в пустой квартире. Конечно, есть свои выгоды, когда работаешь на иностранцев, но и невыгод много.

Через некоторое время профессор заметил, что после обеда Розу, как всегда отдыхавшую в маленькой комнатке, стали регулярно вызывать по телефону. На следующей неделе после таких звонков она уже не сидела у профессора до четырех, а просила разрешения уйти пораньше. Сначала она говорила, что у нее заболела печенка, но потом стала уходить без всякого предлога. Хотя профессор не очень одобрял такое поведение — только распусти ее, и она сядет тебе на голову, но все же он ей сказал, что до приезда жены она может два раза в неделю уходить в три часа, разумеется, если вся работа по дому будет сделана. Он отлично знал, что она успевала все сделать, но считал необходимым ее предупредить. Она выслушала его смиренно, хотя глаза у нее горели, а губы вздрагивали, и смиренно согласилась. Потом, вспоминая этот разговор, профессор подумал, что, по всей видимости, у Розы в жизни случилось что-то очень хорошее — как к этому ни относиться, — наконец-то она изменится и лицо у нее из несчастного станет счастливым. Однако ничего такого не случилось, и, незаметно наблюдая за ней в те дни, когда она уходила раньше, он видел, что она очень озабочена и грустно вздыхает, словно у нее что-то лежит на сердце.

Но он ни разу не спросил, что с ней, — в такие дела лучше не вмешиваться. У этих людей вечно неприятности, раз вмешаешься — и конца этому не будет. Он знал одну женщину, жену его коллеги, которая сказала своей прислуге: «Лукреция, я вам очень сочувствую, но ни про какие ваши неприятности знать не хочу». И, по мнению профессора, так и следует поступать. Отношения между хозяином и служанкой должны быть именно такими, то есть совершенно обезличенными. В конце концов, в апреле он уедет из Италии и больше никогда в жизни не увидит Розу. А для нее будет в тысячу раз лучше, если, скажем, дать ей небольшой чек на Рождество, чем без конца вникать во все ее несчастья. Профессор сознавал, что он человек нервный и что раздражается, и это его несколько огорчало, но какой он есть, такой есть, и ему лучше оставаться в стороне от всего, что его лично не касается.