Патрик Бессон - Дом одинокого молодого человека - Французские писатели о молодежи

— А вообще-то как ты нашла этот номер? — спросил он.

Она звонко рассмеялась.

— С тех пор как мы поженились, мне всегда удавалось отыскать тебя где угодно, то в Японии, то в Новой Зеландии, то в Южной Африке. Так что…

Он улыбнулся, несмотря на боль, которая теперь сверлила ему лоб. Вот уже три недели, как он прекратил принимать болеутоляющее. Хотел взглянуть на вещи как есть, без притворства, увидеть, как они приближаются, зафиксировать… Он всегда умел терпеть боль, какая бы она ни была. Сегодня это давалось труднее, чем раньше, но было еще возможно.

В кожаном коричневом чемодане, между двумя белыми со светло-голубой оторочкой рубашками «Лакост», лежал черный П-38, на коричневой бакелитовой рукоятке которого был выдавлен немецкий орел; он купил его как-то вечером, лет пять назад, в Майами, у одного типа в баре. На следующий день он уже спрашивал себя, зачем купил этот пистолет, а потом забыл о нем. Теперь же он понимал, что ничего случайного в этой покупке не было. Жюльен знал свои пределы. Он знал, что, если в ближайшие два-три дня не наступит никакого улучшения, он вынужден будет со всем этим покончить. Не будет он гнить заживо в стенах психиатрички и к Фобержеру тоже никогда не поедет…

Софи все говорила, но он уже несколько секунд не очень хорошо понимал ее слова. Он услышал:

— Я могу приехать к тебе завтра утром.

И закричал:

— Нет! — Потом уже тише добавил: — Мне нужно несколько дней. Потерпи немного. Дай мне несколько дней…

После долгого молчания Софи заговорила снова:

— Жюльен, ты должен понять, я не хотела тебе этого говорить, но ждать дольше нельзя, я должна сказать тебе что-то важное.

Боль стала такой пронзительной, что Жюльену показалось, что он теряет сознание.

— Софи, умоляю тебя, мне нужно срочно сделать одну вещь. Я кладу трубку, позвони мне сегодня вечером, часов в 9.

— Жюльен! — закричала она.

— Нет! — сказал он. — Часов в 9.

Он положил трубку. Стены комнаты, ставшие разноцветными, раздвинулись, а потом поползли на него. Откуда-то из глубины рвался крик, но он задушил его в подушке. А потом упал в черную бездну…

Ночь теснила перед собой горы фиолетовых и сиреневых облаков, когда мадам Клеманс постучала в дверь его комнаты. Она стукнула еще несколько раз. Никто не отзывался, и тогда она открыла дверь и подошла к кровати. Сероватый цвет кожи молодого человека обеспокоил ее, но дыхание было ровным и медленным, и она подумала, что он плохо выглядит от того, что устал.

В конце концов, и господин Эдди, хотя от природы и был крепким, тоже иногда здорово уставал. Мадам Клеманс знала, каким тяжким было ремесло, которым занимались эти молодые люди, несмотря на то, что походило на игру. Она тихонько потрясла Жюльена за плечо, и он тотчас же проснулся.

— Извините меня, мсье, но я должна уходить. Я приготовила вам суп с базиликом и холодного мерлана. Есть еще домашний йогурт.

— Спасибо, мадам, — отозвался Жюльен, — который час?

— Скоро 9, вы уже так долго спите.

Она внимательнее посмотрела на слишком ярко блестевшие глаза молодого человека, окруженные черными тенями, и заметила:

— Вы неважно выглядите, наверное, заболеваете, может, гепатит или грипп, у господина Эдди такое было, так он просто пластом лежал. Хотите, я вызову доктора Томатиса? Это хороший доктор…

— Нет, нет, — отозвался Жюльен, — это так, чепуха. Просто я устал.

Он с тревогой смотрел, стараясь оставаться спокойным, как приближалось и отдалялось искаженное лицо пожилой женщины. Боль прошла, но ему было трудно выговаривать слова. Затылок как будто налился свинцом.

— Как вам будет угодно, — сказала мадам Клеманс, — но если и завтра у вас будет такой же вид, нужно полечиться.

— Договорились, — сказал он, пытаясь улыбнуться. — Большое спасибо, вы очень любезны. До завтра.

— До завтра, — ответила она.

Она ушла, маленькая и легкая, бесшумно затворив за собой дверь. Затем Жюльен услышал, как удалялись по гравию аллеи ее шаги, потом щелкнула железная калитка. Некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь собраться с силами, потом, минут через десять, поднялся. Не так здорово, но на ногах он держался.

«Я могу вытерпеть еще один-два таких приступа, — подумал он, — но не больше». Он выглянул в щель между ставнями, было темно. Несколько мгновений вдыхал он смешанный запах Цветов и свежеполитого газона, это напомнило ему Уимблдон, прекрасные времена… Он уже направлялся к двери, и тут зазвонил телефон. Он поднял трубку сразу же. Напряженный, лихорадочный голос Софи обрушился на него.