Вильям Козлов - Когда боги глухи

В светлый небольшой кабинет были втиснуты три письменных стола, вся мебель была из пластика и встроена в стены. В углу сам по себе стрекотал телетайп. Один стол почти все время пустовал, потому что Михаил Семенович Торотин был разъездным корреспондентом, свои материалы он писал в гостиницах и присылал по почте. Торотин сопровождал в поездках по стране туристов из СССР и социалистических стран, прикидывался рубахой парнем, подсаживался к туристам за столики в ресторанах или кафе, заводил разговоры, вызывал на споры, доказывая, что буржуазный строй перспективнее, чем социалистический. Распространялся об изобилии в капиталистических странах, высоком уровне жизни, о гражданских свободах. Некоторые простаки попадались на его удочку, они вступали в разговор, того и не подозревая, что у «рубахи-парня» в небрежно брошенной на стол сумке спрятан портативный магнитофон.

Генрих Сергеевич Альмов никуда не выезжал из Мюнхена, он обслуживал государственные учреждения, писал статьи о преимуществе «свободного» мира перед миром социализма, между строк вставлял фразы, рекламирующие не только буржуазную систему, но и продукцию солидных западногерманских фирм, которые за это щедро платили.

Торотин родился в Австралии, куда судьба после войны забросила его родителей, угнанных гитлеровцами в 1943 году из Минска, а Альмов, как и Найденов, сбежал от туристской группы и попросил политического убежища в Англии. Там прожил два года, а когда почувствовал, что стал никому не интересен, перебрался в ФРГ. По-английски он говорил гораздо хуже, чем по-немецки. Игорь Иванович поправлял его в английском произношении, а Альмов — в немецком. Они были ровесниками и поддерживали дружеские отношения. Родом Генрих Сергеевич из Ленинграда. Хотя он и неохотно рассказывал о себе, Найденов понял, что судьбы их схожи: Альмов был в СССР завербован иностранной разведкой, тоже бежал за рубеж, натерпелся здесь всякого. Впрочем, в редакции почти каждый второй был связан со спецслужбами. Об этом вслух никогда не говорилось, но само собой подразумевалось. Альмов всегда носил пистолет. Найденов хранил оружие дома. В отличие от приятеля, Игорь Иванович владел разными приемами, мог справиться с вооруженным человеком. Чему-чему, а этому его научили еще в спецшколе.

Откинувшись на спинку кресла с голубой обивкой под кожу, Игорь Иванович тупо смотрел на чистый лист, заправленный в пишущую машинку «Рейнметалл», и мучительно морщил лоб. Надоело ему писать про целинников, автозаводцев — а что, если предложить Туркину серию материалов о спекулянтах, которые с утра до вечера крутятся у московских комиссионок? Многих он знает по именам, прозвищам: Мастер, Вафик, Длинный Маэстро… Показать, как процветает в столице СССР и других крупных городах подпольный бизнес на торговле импортными товарами? Тут и отсталость советской экономики, проникновение буржуазных тенденций в социалистическое общество, тяга молодежи к «красивой» жизни. Ведь образовалась целая прослойка дельцов и спекулянтов, которые делают большие деньги на советском дефиците.

Телефонный звонок вывел его из задумчивости. Услышав в трубке голос Бруно, Игорь Иванович оживился, — признаться, ему до чертиков надоело торчать за машинкой и глазеть в потолок, выискивая подходящие слова для репортажа.

— Я через час за тобой заеду, — негромко сказал Бруно. — Позвонить начальству?

— Брякни, — обрадованно проговорил Игорь. Туркин не любил, когда сотрудники без разрешения раньше времени покидали редакцию. Бруно заведующему звонить не будет, он сразу — главному боссу! Они с ним на «ты», босс часто навещает Бруно на вилле. Босс — немец, но по-русски говорит довольно сносно. Его призвали в армию мальчишкой в самом конце войны, был в плену — там и научился языку.

Положив трубку на рычаг, Найденов вспомнил свою встречу с Бруно в Мюнхене. Он позвонил ему с аэропорта, и брат приехал за ним на шикарном «мерседесе». Он уже знал обо всем, что произошло с Дугласом Корком, не знал лишь того, что тот решил навсегда порвать со своими американскими боссами. Впрочем, это его не очень-то расстроило: по-видимому, характеристика на Корка была неплохой, американцы не стали настаивать на возвращении Дугласа в США, даже любезно перевели деньги с его вашингтонгского счета в мюнхенский банк, а жене сообщили, что ее муж инвалид и что не пожелал ее собой обременять. Как Дуглас и ожидал, Мери Уэлч восприняла это скорбное известие спокойно, согласилась сама переслать его личные вещи в Мюнхен, где он якобы находится на длительном лечении в военном госпитале. Вещи недавно прибыли вместе со свидетельством о разводе. Игорь Иванович клял себя, что поздно сообразил завести в банке счет на свое имя, — раньше у них был общий, и львиную долю заработанных им долларов прикарманила жена.