— Ну что мы бродим с тобой как неприкаянные? — говорила Ирина. — Нам ведь не по шестнадцать лет.
— Любви все возрасты покорны… — продекламировал Илья.
Ирине не очень-то нравилось выслушивать от него избитые сентенции, но тут уж ничего не поделаешь: Федичев не старался казаться умнее, чем на самом деле.
— Я озябла, — сказала Ирина.
— Как же тебя согреть? — улыбнулся Илья. — Мне тепло, раз ты рядом со мной.
Он был выше Ирины на голову, в черной густой бороде блестели капли, вязаная спортивная шапочка с красным помпоном была сбита на затылок, капроновая куртка расстегнута, а вот нос посинел от холода.
— Ладно, — сжалилась над ним и собой Ирина. — Зайдем в папину мастерскую на Литейном.
— Ирочка, ты прелесть! — обрадовался он, нагнулся и поцеловал в щеку.
Его зонт зацепился за чей-то, пока высвобождал его, извинялся, Ирина прошла вперед. С Ильей они знакомы еще с института. Помнится, она даже переживала, когда он женился на се однокурснице Наденьке Фоминой. Много лет спустя, когда Федичев стал главным художником издательства, Ирина снова с ним встретилась. Илья сразу же дал ей на иллюстрирование книгу, потом вторую. Скоро Ирина стала в этом издательстве своим человеком, Федичев через несколько лет ввел ее в художественный совет. Вадим часто уезжал в командировки, потом эта его непонятная тяга к Андреевке… Ирина любила юг, а он всякий раз тащил ее в деревню! Она всего два раз была там и разочаровалась: у Вадима уйма разных родственников, и все они собирались летом в Андреевке. Эта теснота, толкучка на кухне раздражали ее. Одних детей наезжало с десяток. Впрочем, детям-то как раз нравился этот муравейник. Ирина же не любила, когда вместе собирается так много людей. Муж особенно и не уговаривал ее — он стал ездить в Андреевку с сыном, Оля тогда еще не родилась.
Вадим все чаще уезжал из Ленинграда, вбил себе в голову, что в деревне ему лучше работается, а то, что жена одна остается, по-видимому, его мало волновало. Обида Ирины на мужа росла… Однажды Илья пригласил ее в командировку в Прибалтику, где они провели изумительную неделю. Не знай Ирина, что у мужа роман с Викой Савицкой, вряд ли она уступила бы Федичеву. А тут, как говорится, все сложилось одно к одному… Главное, конечно, Вика. Ведь Ирина считала ее лучшей своей подругой, правда, та и не скрывала, что Вадим ей нравится, даже вроде бы в шутку грозилась: мол, гляди, Иришка, отобью у тебя мужа!.. Отбить не отбила — замуж она выскочила за увальня Васю Попкова — но и Вадима не пропустила. Вика не считалась ни с чем и ни с кем, когда дело касалось ее чувств. Такой она и в институте была. Толковала, что все мужики дерьмо и умная женщина может вить из них веревки! Вася-то наверняка ходит у нее на поводу. Помнится, сколько раз он в компаниях приставал к Ирине! Но Попков ей никогда не нравился: у него наглые глаза, женщинам он на ухо говорит разные пошлости, и все это с этакой вежливенькой похотливой улыбочкой… Может, кому это и нравится, но Ирина терпеть не может нахальных, назойливых мужчин.
Илья же привлекал ее тем, что всегда был очень внимателен, никогда не забывал поздравить с днем рождения, при встрече преподносил букет ее любимых хризантем. Сначала Ирине казалось, что она сделала это назло мужу, однако позже даже привязалась к Федичеву. Возможно, он и не такой умный, как Вадим, но с ним легко. Гораздо легче, чем с мужем…
Они попытались на углу Невского и Литейного сесть в троллейбус, но не успели. На Литейном было меньше народу, чем на Невском. Дождь все лил, из-под колес машин веером летели шипящие брызги, каменные здания потемнели от дождя, не видно надоедливых голубей. По радио утром предупреждали, что ветер дует с Финского залива, возможно наводнение. Ирина только один раз видела, как Нева вышла из берегов и разлилась по набережной напротив института имени Репина. Она тогда училась на втором курсе. Волны обдавали грязной пеной задумчивых сфинксов у парапета, к самому порогу подкатывали мелкие волны. Посередине проезжей части заглохла легковая машина, мужчина в капроновой куртке с желтой полоской на рукавах по колено в воде склонился над открытым капотом. В тот осенний день Ирина не пошла домой, лишь вечером спала вода, и отец приехал за ней на машине.
… Они поднялись на пятый этаж. Ирина достала из сумки ключ и открыла дверь. Раскрытые зонты они оставили в прихожей, Ирина сбросила промокшие сапоги и включила обогреватель. Илья, рассматривая на стенах картины, что-то мурлыкал себе под нос. Ирина уселась на низкую деревянную скамейку и блаженно протянула полные ноги в капроновых чулках к теплу. С торцевой стены на нее смотрели лики святых — у отца было много икон, — на мольбертах незаконченные работы. Отец все-таки великий труженик. У него всегда полно заказов. Признаться, далеко не все картины отца нравились Ирине. Портреты казались ей однообразными, а вот сельские пейзажи поражали неожиданными деталями. И цветом отец хорошо владел.
Читать дальше