Вильям Козлов - Когда боги глухи

Игорь налил ему граммов сто, потом столько же себе и, заткнув скомканной бумагой бутылку, невозмутимо спрятал в рюкзак.

— Остальное допьем за обедом, — твердо заявил он.

— Ты как моя Тонька, — покачал темноволосой головой Листунов. — Та тоже все раскладывает по полочкам!

— Ура, белый! — воскликнул Игорь, срезая под толстый корешок гриб.

Он вспомнил, как мальчишкой в Андреевке бегал с ребятами за грибами, там они росли сразу за околицей, бывало, за час-два наберешь полную корзинку отборных боровичков. Есть он грибы не любил. Жаренные с картошкой еще куда ни шло, супа же никак не мог заставить себя и ложку проглотить. Мать сушила, солила, мариновала грибы… Сколько лет он не видел ее? Да и увидит ли теперь когда-нибудь? Не то чтобы он скучал по ней, просто иногда испытывал легкую тоску. Несколько раз ему хотелось бросить все и махнуть в Андреевку! Взглянуть на свой дом, побродить по поселку, сходить в Мамаевский бор, выкупаться в Лысухе… С каждым годом это желание становилось все слабее, скоро, наверное, совсем угаснет. Другие теперь желания у Игоря Найденова… Когда он притащил из комиссионки стереопроигрыватель «Филипс» с красивыми колонками, Катя даже испугалась: откуда взял деньги на это? Игорь объяснил ей, что выиграл по трехпроцентному займу тысячу рублей и вот купил… Действительно, «выигравшую» облигацию дал ему Изотов, порекомендовал на заводе похвастаться перед знакомыми, мол, подвалило счастье!..

Ему завидовали, щупали облигацию, сверяли номер с измятой газетой, которую Игорь таскал в кармане. Изотов сказал: что бы Игорь теперь ни приобрел, даже очень дорогую вещь, знакомые скажут, что он везунчик, выиграл по займу или по лотерее. Ничто так надолго не запоминается, как чужое везение, удача, находка или обнаруженный клад. Хорошо бы, конечно, ссылаться на богатого дядюшку, оставившего наследство, но в СССР это почему-то вызывает у многих подозрение. Даже неукраденные деньги нужно тратить с оглядкой — как бы кто чего такого о тебе не подумал…

Не успели они расположиться на обед под березами, как к ним, насвистывая, подошел Изотов. В руках корзинка с грибами, за спиной тощий вещмешок, на ногах болотные сапоги с подвернутыми голенищами, маленькая клетчатая кепка лихо сдвинута на затылок.

— А не запалить ли нам, товарищи, костерок? — поздоровавшись, предложил он.

Листунов неприязненно посмотрел на него, потом перевел взгляд на початую бутылку, которую Игорь уже выставил вместе с закуской на расстеленную на мху газету.

— Граждане, берегите лес от пожара! — торжественно произнес он. — Одна маленькая спичка способна уничтожить тысячи ценных пород деревьев. Вы разве, гражданин, не видели большой-большой плакат при входе в лес?

— Столько этих разных плакатов кругом! — ответил Изотов. — Если на них обращать внимание…

— Плакаты украшают нашу жизнь, — усмехнулся Алексей. — Или, точнее, приукрашивают.

— Если вы не против, я присоединюсь к вам, — располагающе улыбаясь, проговорил Изотов. — С первой электричкой приехал сюда, и надо же! Кто-то опередил — все белые посрезаны! Можно подумать, что настырный грибник в потемках с фонариком бродил по лесу.

— Мы тоже белых мало нашли, — поддержал разговор Игорь.

— Места тут грибные, — продолжал Изотов. — Я не первый год езжу сюда.

Он развязал свой мешок, достал оттуда бутылку водки, промасленный пакет с семгой. Игорь отметил, что семга явно из ресторана: только там так тонко, до розовой прозрачности, режут.

— Можно и костерок организовать, — заулыбался Алексей. — Вот на этой полянке. Сушняка здесь полно!

Сам проворно собрал хворост, согнувшись над кучкой, зажег сухие тонкие прутья. Скоро небольшой языкастый огонек весело затрещал, сизый дым потянулся вверх, к кронам берез.

— В прошлом году я тут брал по пятьдесят — шестьдесят белых, — словоохотливо рассказывал грибник. — У меня на них особый нюх. Пройдут по моим местам, а все одно хоть после целой армии да наковыряю! А нынче боровиков мало, все больше попадаются подосиновики, ну если еще челыши — ничего, а большие красные не беру. Даже если и без проточин.

На троих у них оказалось всего два стаканчика. Грибник услужливо протянул Игорю свой, пододвинул бутерброды. Улыбнувшись, представился: Изотов Родион Яковлевич. Где он работает, Игорь не знал, а спросить не посмел: Изотов уже не раз предупреждал, чтобы он не задавал лишних вопросов.

— Великое дело — природа, — выпив и закусив семгой, сказал Листунов. — Ходишь, дышишь, душа отдыхает. И мысли в голову приходят возвышенные — думаешь, как это ловко все природа придумала: из костей и перышков уйму птиц сотворила, дятлу железный клюв дала, чтоб деревья долбил, зайцу — длинные ноги и чуткие уши… Каждая букашка — сложнейший механизм, пожалуй, посерьезней внутри, чем наши автомобили, а. Игорь?