Вильям Козлов - Солнце на стене

— Я думал, у вас уток много.

— Никак охотник? Мой-то тоже охотник… Видал медвежью шкуру на полу? В позапрошлом году свалил мишку. Две кадки мяса насолила. Мясо как говядина. Жестковато, правда. Медведь-то старый был.

Солнце спряталось за лесом. Еще минуту назад оно, огромное, красное, до половины висело над вершинами деревьев. А сейчас лишь желто-красное пламя плескалось над лесом. Я сел на теплый камень, ноги свесил к самой воде. Берег озера пологий, песчаный. А там, где кусты подступили к воде, — обрывистый и неровный. Растопырились в разные стороны облезлые прошлогодние камышовые метелки. Когда дует ветер, из шишек вылетает пушистый рой. Помельтешив над водой, желтый пух медленно опускается.

Хорошо здесь, спокойно, но мысли у меня невеселые. Я должен был жить с Венькой у председателя колхоза. Но пришлось отказаться, потому что гостем председателя был и Сергей Сергеевич. Мне не захотелось жить вместе с доцентом, хотя, по словам Веньки, он остроумный и веселый человек. Ему что-то около сорока, но выглядит гораздо моложе. У него жена учительница и двое ребятишек. Но это не останавливает студенток, им нравится моложавый доцент. Это тоже Венька рассказывал.

Плещется вода о берег. Рядом в кустах устраиваются на ночь птахи. Слышно, как в деревне тягуче скрипит ворот — кто-то достает из колодца воду. Ярко зажглась над озером звезда, будто кто-то там наверху повернул выключатель. Я сижу на камне и слушаю лесные шорохи.

Еще издали я услышал громкие голоса. Спорили наши и деревенские. В сумерках мерцали красные огоньки папирос. У клуба кучкой стояли девчата, дожидались, чем кончится перебранка.

Не хотелось мне влезать в это дело, но и пройти мимо нельзя: чего доброго дойдет до драки, а это совсем ни к чему. Нам жить здесь еще две недели.

Из дома председателя вышел Венька. Он был раскрасневшийся — видно, только что от жаркого самовара отвалился. Увидев меня, Венька подошел.

— Чего они разорались? — спросил он, кивнув в сторону клуба.

— Пошли, а то сцепятся, — сказал я.

— Идиотская привычка — доказывать что-то при помощи кулаков…

— Как будто ты не дрался!

— Это не мой принцип выяснять отношения.

— Ни разу не дрался? — удивился я.

Мы подошли к клубу. Пять наших парней во главе с Володькой Биндо перебранивались с деревенскими. Рослый парень в синем плаще, вращая белками хмельных глаз, наступал на Биндо.

— Мы вас не звали, — бубнил он. — Гляди, живо завернем оглобли…

— Замолкни, тля! — сквозь зубы отвечал Биндо.

— По домам, ребята, — сказал Венька. — Завтра рано вставать.

Рослый парень изловчился и сцапал Биндо за ворот. Рубаха треснула. Володька хмыкнул и замахнулся, но тут я вклинился между ними.

— Погудели и хватит, — сказал я. — Бойцы!

— Пусти, я ему, подлюге, врежу… — стал вырываться Биндо, но я его оттер в сторону.

Рослый парень в плаще косо посмотрел на меня.

— Понаехали тут… Гляди, на горло наступают!

— Дай я ему, фраеру, в лоб закатаю… — шумел за моей спиной Биндо. — Еще за грудки, гад, хватает… Пуговицу оторвал!

— Не от штанов ведь, — сказал я.

Кто-то засмеялся. Негромко так, осторожно. Потом еще кто-то. И я почувствовал, как накалившаяся враждебная атмосфера разрядилась. Зайцев, который сначала неодобрительно поглядывал на меня, ухмыльнулся и, подняв с земли крошечную пуговицу, протянул приятелю.

— Есть тут одна рыжая… — ухмыльнулся он. — Попроси — пришьет.

Ребята еще немного беззлобно потрепались и разошлись. Я так и не понял, из-за чего разгорелся сыр-бор. То ли этот рослый в синем плаще прицепился к Биндо, то ли наоборот.

Поравнявшись с домом председателя, где светились за занавесками два окна, Венька сказал:

— Умеешь ты с ними разговаривать…

— С ними?

— Зайдем к нам? Председатель — отличный мужик.

— А этот… Сергей Сергеевич дома? — спросил я.

— Они дуют чай и спорят о смысле жизни.

— В другой раз когда-нибудь, — сказал я.

В среду в Крякушине объявился Шуруп. Пришел он к вечеру, запыленный, усталый. В новом пиджаке, белой рубашке с бабочкой и серой фетровой шляпе. За спиной гитара в чехле, на плече вещмешок.

Я только что поужинал и сидел у плетня под старым разлапистым кленом с учебником древней истории.

— Знаешь такую пословицу: век учись — дураком умрешь? — услышал я знакомый голос. — И еще: встретились два мудреца. Один говорит: «Я пришел к выводу, что ничего не знаю!» А другой в ответ: «А я и этого не знаю».