Вильям Козлов - Андреевский кавалер

— Он много шпионов поймал?

— Какие у нас шпионы? — заметил дед. — Нету тут шпионов.

— Есть, — возразил внук. — Они в лесу прячутся, а папа с Юсупом их выслеживают.

— Сам придумал?

— Ванька Широков говорил плохо про папку, — сказал Вадим. — Я в него из рогатки картечиной, а попал в окно…

— Ходишь на полигон? — строго посмотрел на внука дед.

— Все ходят, и я хожу, — признался Вадим. — Я двадцать картечин свинцовых там набрал. Только все из рогатки расстрелял.

— В кого же ты пулял?

— В ворон, воробьев.

— И не жалко тебе божьих тварей?

— А я не попал, — сказал Вадим.

— Ладно, ступай домой, я пойду обход делать, — поднялся со скамейки Андрей Иванович.

— Можно я с тобой? — попросился Вадим.

Разве мог Андрей Иванович отказать любимому внуку?

— А будешь ходить на полигон? — спросил он.

Вадим опустил глаза, поковырял пальцем ноги песок на тропинке, потом поднял на деда чистые глаза с зеленоватым сузившимся ободком и вздохнул:

— Буду.

— Зачем вам этот дурацкий порох?

— Положишь макаронинку на камень и молотком раз! Как треснет! — с воодушевлением рассказывал Вадим.

— Тогда уж подавайся, как твой батька, в военные, а не в машинисты, — усмехнулся Андрей Иванович.

Когда они вернулись, из будки послышался звонок селектора: дежурный по станции сообщил, что без остановки проследует товарняк. Состав Андрей Иванович встречал стоя у будки с флажком в руке. Внук пристроился рядом. Новенький паровоз серии «СО» тащил длинную цепочку бурых товарных вагонов и платформ. Вадим даже прижмурился, когда мимо с шумом, свистом, грохотом, обдав их горячим паром, пронесся локомотив. От ветра на голове внука встопорщились темные волосы да и широкая борода путевого обходчика зашевелилась. На платформах стояли свежевыкрашенные тракторы, грузовики, громоздкие станки.

Давно автомобили и тракторы перестали быть диковиной. На базе тоже их хватало, а вот дорогу от станции до Кленова все еще не сделали. Как была при царе Горохе вымощена булыжником, так и осталась. Грузовики с ящиками охали и стонали, подпрыгивая на вспучившейся мостовой.

Над головой высоко пролетел серебристый самолет. Пока Абросимов сворачивал флажок и запихивал его в кожаный футляр, Вадим из-под ладони наблюдал за аэропланом.

— На таком Чкалов летал в Америку, — сказал внук.

— Надо же, разглядел, — улыбнулся дед.

— Жалко Чкалова, — вздохнул Вадим. — Я читал в книжке, что он под мостом в Ленинграде пролетел, а потом разбился.

Андрею Ивановичу тоже нравился отважный летчик, погибший в прошлом году. В его красном сундучке лежал в папке портрет пилота, совершившего знаменитый беспосадочный перелет из Москвы в США через Северный полюс. И вот в прошлом году Валерий Чкалов разбился на истребителе, который испытывал.

— Машинист, он едет по рельсам — и все, а летчик сверху всю землю видит, — мечтательно проговорил Вадик. — Наверное, я летчиком стану.

— Счастливый ты, внучок, — сказал Андрей Иванович. — Вон какой у тебя богатый выбор!..

Попутная машина из Климова доставила Тоню Кузнецову до повертки на Андреевку. Гравийный большак карабкался на пригорок, откуда плавно спускался в лощину с ручьем и вновь неторопливо вздымался до околицы деревни Хотьково. В солнечных лучах ослепительно белела церковь с двумя куполами, выкрашенными в зеленый цвет. По обеим сторонам большака вперемежку с березами и осинами гордо высились сосны, ели. Отсюда до Андреевки три километра. Можно идти вдоль путей по насыпи или по колдобистому, с ухабами, проселку. По нему ездили на станцию в военный городок грузовики.

Где-то ее Иван? Вот уже полгода нет от него весточки. Другую нашел? И такое возможно. Все говорят, что глаз у него озорной… Разве не всю себя она ему отдала? Так нет, мало…

Последние годы все ожесточеннее у них ссоры с Ваней. Какой-то он все-таки отстраненный от семьи, вроде бы и хорошо относится к Вадиму и Гале, бывало, часами возится с ними, рассказывает что то, а потом вдруг будто найдет на него — не замечает ни ее, Тоню, ни детей. Его упорное молчание еще больше раздражает Тоню. Уж лучше бы накричал, нагрубил, а то живет в доме будто чужой. Неужели и ночью он думает о своей работе? Когда поругаются, Тоня уходит спать в другую комнату, чтобы не слышать этот проклятый телефон, трезвонящий и по ночам…

Григорий Елисеевич — вот уж кому повезло с мужем, так сестре Алене! — намекнул Тоне, что Иван Васильевич уехал очень далеко, может даже за пределы страны, и жизнь его там сурова и опасна… Тоня и без него догадалась, что мужа направили в Испанию. Как она упрекала себя, что в последний вечер перед его отъездом не сдержалась и сгоряча наговорила лишнего… Но она ведь не знала тогда, что он так надолго. Уж родной жене-то мог сказать, куда едет…