Артур Хейли - Детектив

— Давайте проанализируем все, что нам известно. Абсолютно вес! — сказал он с нажимом.

Обыкновенно высокому руководству дела докладывались лишь в самых общих чертах и очень редко — в деталях. Исходили при этом из простого принципа: чем меньше людей знают подробности, тем лучше для следствия. Но сейчас, повинуясь знаку Ньюболда, Эйнсли рассказал о тех сомнениях, что породили в нем обстоятельства смерти супругов Эрнст, о том, как Элрой Дойл признал за собой убийство четырнадцати человек, но яростно открестился от причастности к убийству Эрнстов.

— Конечно, мы знали, что Дойл законченный лжец, но все же с согласия лейтенанта Ньюболда я предпринял дальнейшее расследование. — Эйнсли рассказал о том, как он поднимал досье, как, сравнив детали серийных убийств, обнаружил несообразности в деле Эрнстов…

Но важнее всего было проверить, правдой ли было все остальное, о чем рассказал мне перед смертью Элрой Дойл. Руби Боуи работала в округе Дейд и Тампе.

— Нам в точности удалось установить, что Дойл со мной не лукавил. С того времени я убедился: Дойл не убивал Эрнстов.

— Несколько бездоказательно, сержант, — заметил Фигерас.

Помимо воли Эйнсли стал основной фигурой в разговоре, и бросалось в глаза, что два высокопоставленных офицера относились к нему с уважением, которое временами доходило до почтительности.

Эйнсли затем попросил Боуи рассказать, как она изучила содержимое коробок из дома Эрнстов и обнаружила сначала дневники, проливающие свет на тайны детства Синтии, а потом и сокрытые ею улики, изобличавшие Патрика Дженсена в убийстве, — словом, все неожиданные обстоятельства, обнаруженные сотрудниками отдела.

Завершил изложение событий Лео Ньюболд, доложивший о произведенном несколькими часами раньше аресте Дженсена, его показаниях против Синтии Эрнст и обещании пожертвовать их документальными доказательствами.

Как ни привыкли Фигерас и Янес к ежедневным дозам самой шокирующей криминальной информации, оба были крайне изумлены.

— А у нас самих есть хоть какие-то улики, подтверждающие причастность Синтии Эрнст к убийству родителей? — спросил Янес.

— В данный момент ничего, сэр, — вызвался ответить Эйнсли. — Вот почему для нас крайне важны документы и пленка Дженсена, при условии, конечно, что там все именно так, как уверяет его адвокат. Все эти материалы должны быть переданы прокурору штата завтра.

— Что ж, — Фигерас обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, — я обязан обо всем доложить на самый верх. Должен предупредить: если вам придется арестовать… городского комиссара, сделать это необходимо крайне деликатно и осторожно. Другого такого скандала я что-то не припомню… — Он снял очки, потер пальцами глаза и пробормотал словно про себя:

— Отец советовал мне стать врачом.

— Давайте не будем тратить время на глупые игры, — в разговоре со Стивеном Крузом прокурор штата Флорида Адель Монтесино была по своему обыкновению резковата. — Кэрзон рассказал мне о ваших фантазиях. Вы хотите, чтобы ваш клиент отвечал всего лишь за непредумышленное убийство. Мы уже посмеялись этой вашей шутке. Теперь обратимся к реальности. Вот вам мое предложение. Если улики, которые обещает передать нам ваш клиент, в самом деле окажутся весомыми, а он сам согласится подкрепить их свидетельскими показаниями в суде, обвинение не будет настаивать на вынесении ему смертного приговора.

— Ну, знаете! — воскликнул Круз, глядя на нее округленными глазами.

Их встреча происходила уже ближе к вечеру во внушительном прокурорском офисе, где стены были облицованы панелями красного дерева, а книжные шкафы ломились от толстенных, переплетенных в кожу юридических фолиантов. Огромное окно, из которого видны были крыши домов, а вдали — залив, выходило на внутренний двор с фонтаном, письменный стол, за которым работала Мотесино, будь он накрыт к ужину, вместил бы кувертов двенадцать. Под стать было и кресло из черной кожи, способное вращаться и раскачиваться во всех направлениях. В нем и восседала сейчас эта дама — коренастая и плотная, снова полностью оправдывавшая профессиональную репутацию «бой-бабы».

Стивен Круз сидел прямо против нее, Кэрзон Ноулз — по правую руку от адвоката.

— Ну, знаете! — в сердцах повторил Круз. — Разве это уступка? Это совсем не уступка, если учесть, что мой клиент совершил преступление на почве страсти… Страсти, Адель, понимаете? Это когда любят до самозабвения. — Здесь он неожиданно улыбнулся.