Юрий Герт - НА БЕРЕГУ

- Простите, Марк, но почему же это - другого пути нет?.. - заговорила она, глядя на Марка с настораживающей улыбкой. - Это вы решили, что нет, но ведь существуют и другие мнения.

- Вы о чем?.. Не понял.

- Ну, как же, Марк. Вспомните Сахарова. Ведь он говорил о другом пути.

Сейчас ничто не напоминало в Марии Евгеньевне погасшую старую женщину, какой

она вышла к столу после чтения писем из России. От нее исходила энергия, слова были резки, отточены, взгляд спокоен и жгуч, Марк не выдержал его, уперся глазами в стоявшую перед ним тарелку с листочками мятой, лоснящейся жиром фольги.

- Конвергенция. Вам ведь знакомо это слово?.. Почему-то сейчас его или забыли, или стыдятся произносить. Пожалуй, это единственное, чего теперь стыдятся.

- Видите ли, Мария Евгеньевна. - поморщился Марк, не отрывая взгляда от тарелки. - Сахаров был, без сомнения, святой человек, но наивный. Наивный, как дитя. Во всяком случае, в экономике.

- Вы полагаете?..

- Убежден. - Марк потер, потеребил себя за мочку, как бы раздумывая, стоит ли продолжать. - Имеется, как известно, такое понятие - первоначальное накопление. Все помнят, конечно, даже по школьному курсу - «огораживание» в Англии, когда «овцы съедали людей». - Он окинул сидящих скучливым лекторским взглядом. - А работорговля в Америке?.. Пиратство?.. На чем сколачивали свои состояния Морганы, Рокфеллеры, Дюпоны?.. Это потом они или их потомки становились филантропами, жертвовали миллионы, строили музеи... Но начиналось-то --все знают, с чего.

- Да, конечно, все знают. Но конвергенция - это совсем другой путь. Вы уж извините, Марк, что вторгаюсь в вашу область. Это, насколько я представляю, слияние, соединение где-то в дальнейшем капитализма и социализма, это сочетание плюсов того и другого. Умное, дальновидное регулирование экономики, защита интересов слабых и бедных, медицина для всех, забота об окружающей среде, о материнстве, детстве - вот что характерно для нынешнего капитализма. Он учится, он берет у социализма его лучшие, сильные стороны, а вы толкуете о рабстве, «огораживании».

- Я говорю о периоде первоначального накопления, без него никто не обходился.

- Так это в прошлом!.. Почему Россия обязательно должна пройти этот путь?.. Ей могут дать любые займы, предоставить самые передовые технологии, да у нее и у самой огромный научный потенциал, величайшие в мире природные ресурсы. У нее нет надобности начинать все с каменного топора, копировать Англию или Америку семнадцатого или восемнадцатого века. Разве не об этом мечтал Сахаров?.. А что мы видим?.. Такое не снилось даже Гитлеру - да, да! Без единого выстрела развалить страну, развалить экономику, половину населения отбросить за черту бедности, грабить людей, разворовывая нажитое, наработанное, созданное их трудом - и при этом утверждать, что другого пути нет, все предначертано!.. Я понимаю, когда так говорят те, кто и раньше стоял у власти, и теперь сидит в тех же креслах. Но если так говорят демократы. Вы, Марк. Это страшно! Да, Марк - это страшно!..

Гнев и возбуждение молодили Марию Евгеньевну, лицо ее горело, голос вздрагивал, звенел от напряжения.

- Добавлю: того ли хотели наши диссиденты?.. Буковский, Гинзбург?.. А Солженицын, Александр Исаевич?.. Ради этого сидели они в тюрьмах, издавали «Хроники», боролись за права человека?.. - Александр Наумович рывком отодвинул стул, встал и в волнении прошелся по балкону, задевая спинки стульев и чуть не опрокинув

стоящую на краю стола бутылку с водкой. - Только подумать. Только подумать, чего они хотели и что получилось!.. - В глазах его были боль и отчаянье.

- Ну что все напали на бедного Марка!... - сделала лукаво-ребячливую гримаску Инесса и вытянула губы трубочкой. - Почему он один обязан за все отвечать?.. - Она привстала, рука ее плавным движением легла на голову Марка, пригладила волосы.

Должно быть, жалость, хотя бы и шутливая, прозвучавшая в ее словах, зацепила Марка.

- А как вы думаете, Александр Наумович, почему так случилось?..

-Что именно?.. - сверкнул стеклами очков Александр Наумович.

- Ну, как же - что. Вот вы говорите - диссиденты, Буковский. Да и не только они - вы, кстати, тоже. Ведь это у вас в доме я и «ГУЛАГ» прочитал, и Жореса Медведева, и мало ли кого еще. Кем бы я стал, вернее, каким бы я стал без вас - не знаю.

- Я всегда верил в вас! - вскинул голову Александр Наумович и горделиво огляделся.

- Верю и сейчас!..

- Спасибо. Так вот, почему так случилось, Александр Наумович, вы никогда не задумывались?.. - Александр Наумович собирался что-то сказать, Марк предупреждающе вскинул руку: - Ведь как хорошо было все придумано: свобода слова - люди читают умные книги, Джойса, к примеру, или Оруэлла, или тот же «ГУЛАГ». Свобода слова - говорят, что хотят, где хотят: критикуют правительство, пишут обличительные статьи, которые тут же публикуют в газетах. Всюду митинги, демонстрации. Словом, народ ликует. Почему же случилось. Не так случилось, как рисовалось, мечталось, а так, как случилось на самом деле?.. И те, кто, как Мария Евгеньевна справедливо заметила, были раньше у власти, сейчас процветают по-прежнему, и много лучше, возглавляя компании, акционерные общества, банки, а вы, бескорыстные идеалисты, которые с ними всю жизнь боролись, или прозябаете там, потому что иначе это и не назовешь, именно - прозябание, тот образ жизни, который они ведут в нынешних условиях. Или - как Буковский, к примеру, или тот же, скажем, Жорес Медведев - живут-поживают себе в Англии. Наум Коржавин - в Штатах. Теперь вот и вы тоже. И если уж на то пошло, так те, кто вам верил, восхищался, теперь говорят: где же то, что было вами обещано?.. И где вы сами?.. Выходит, вы или не знали, куда зовете, и значит, не за свое дело брались, или знали. Но тогда. Тогда, извините, кто вы?..