Дженет Уинтерсон - Хозяйство света

Поучительно бродить вдоль морского берега, сложенного из не слишком твердых пород, и наблюдать процесс разрушения. Прилив в большинстве случаев доходит до скал лишь на короткое время два раза в день, и волны подтачивают их лишь тогда, когда они несут с собою песок и гальку, так как чистая вода, конечно, не в состоянии стачивать породу. Когда, наконец, основание скалы подрыто, огромные глыбы низвергаются вниз; оставаясь неподвижными, они разрушаются атом за атомом, пока не уменьшатся настолько, что начнут перекатываться волнами и, таким образом, быстрее раздробляться на гальку, песок или ил. [7] Дарвин Ч. О происхождении видов путем естественного отбора или сохранении благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь. Сочинения, т. 3. Изд-во АН СССР, М., 1939.

Мрак отложил книгу. Он перечитывал ее много раз и отмечал в себе все признаки постепенного разложения. Что ж, когда-нибудь, возможно, его найдут, неузнаваемого, и только зубы — его упрямая челюсть — исчезнут последними. Слова, все до единого, рассеются в волнах.

Поворотная Точка, которую мне наверняка придется покинуть. Собиралась покинуть, придется покинуть — неуловимые изменения в интонации обозначают различные повороты сознания, но имеют в виду один и тот же конец, но только нет этого конца, и даже если он имеется в виду, всегда виден корабль, что никогда не причалит к берегу.

Но мы все равно должны видеть корабль, и вещи должны быть уложены перед странствием. Нужно верить в нашу власть, в наше будущее. А когда будущее приходит, оно является как «Макклауд», оснащенный современной техникой и с новой командой на борту, только внутри у него — старый «Макклауд».

Окаменелые записи всегда есть, отыскиваете вы их или нет. Хрупкие призраки прошлого. Память — отнюдь не водная поверхность, ни спокойная, ни бурная.

Память уложена пластами. То, чем вы были, — другая жизнь, но свидетельства скрыты где-то в скалах: вот они, ваши трилобиты и аммониты, ваши формы жизни борются за выживание, а вы-то думали, что крепко встали на ноги.

Много лет назад на Леерном проезде, на двух кухонных табуретках, составленных вместе, под Одноуточным Одеялом мисс Скред я тосковала о мире, надежном и неизменном. Я была слишком мала и слишком устала.

Пью научил меня, что ничего не проходит, все можно вернуть, но не так, как было, а в изменяемой форме.

— Ничто не сохраняет свою форму навечно, дитя, даже Пью.

Перед тем как написать «О происхождение видов», Дарвин пять лет был натуралистом на борту Корабля Ее Величества «Бигль». В природе он не обнаружил ни прошлого, ни настоящего, ни будущего в их обыденном понимании, а лишь процесс эволюционных преобразований: энергия никогда не ловится надолго, жизнь постоянно происходит заново.

Когда меня вместе с Пью вышвырнули с маяка, словно лучи и вспышки, я хотела, чтобы все оставалось, как прежде. Мне нужно было что-то цельное и надежное. Дважды выбитая из седла — сперва мамой, затем Пью — я искала безопасное место высадки, и вскоре совершила ошибку: нашла.

Но оставалось только одно — рассказать историю снова.

Расскажи мне историю, Сильвер.

Какую?

О говорящей птице.

Это было позже, намного позже, когда я приземлилась и повзрослела.

Это по-прежнему твоя история.

Да.

Говорящая птица

Я уехала на Капри, потому что мне было легче в окружении воды.

Спускаясь по извилистым выбеленным улочкам, ведущим к Голубому Гроту, я услышала, как кто-то позвал меня по имени:

— Bongiorno, Silver! [8] Добрый день, Сильвер! (um.)

В окне квартирки стояла большая клетка, а в клетке сидела птица с глазами-бусинами и клювом-крюком.

Я знаю, что это совпадение, — хотя Юнг говорит, такого не бывает, я знаю, что это не чудо: просто дрессированная шарманка в перьях, но как раз в тот момент я ждала, чтобы кто-нибудь позвал меня по имени. Имена по-прежнему полны магии; даже Шарон, Карен, Даррен или Уоррен где-то для кого-то звучат волшебно. В сказках именование равно знанию. Если я знаю твое имя, я могу позвать тебя по имени, и когда я позову тебя по имени, ты придешь ко мне.

Стало быть, птица позвала: «Bongiorno, Silver!» — а я стояла и смотрела на нее так долго, что женщина внутри решила, будто я воришка или сумасшедшая, и застучала по стеклу статуэткой Мадонны.