Ромен Гари - Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху)

Он пожал плечами.

— Ну, это всего лишь гипотезы. Мы проясним это дело. А пока…

Он встал и достал из диктофона кассету.

— Мы бережно сохраним ваше свидетельство. Придет время, и оно ляжет тяжким грузом на чашу весов…

Стефани осознала, что продолжает сидеть в ожидании приказа. Она встала.

— А что будет со мной?

— Эти господа сейчас отвезут вас обратно во дворец в Сиди-Барани. Если увидите юного принца, передайте ему дружеский привет от Талата…

— И Шахди, — произнес его усатый спутник, заговоривший в первый и в последний раз.

— Мы когда-то были друзьями, — добавил Талат.

Третий раджадец ничего не говорил. Он сидел на земле, держа на коленях автомат. Крестьянин, подумала Стефани. Он не посещал тех же школ, что и двое других.

Стефани подошла и пожала им руки. Она просто не могла уйти, не сделав этого. Она уже чувствовала, что независимый Раджад станет прекрасной и гордой страной, и была почти готова в нужный срок отправиться туда, чтобы работать в киббуце — ну, в общем, в арабском эквиваленте израильских киббуцев. Эти мелкие различия не имеют значения, главное — это добрая воля. Она подтянула ремень, который ей завязали на бедрах, чуть повыше к талии, что превращало его в пояс. Одеяло доходило ей до пяток, и она была вынуждена следить, чтобы грудь не вылезала наружу, но с узкой полоской кожи вокруг поясницы она казалась почти что одетой. Она вспомнила выражение из «Вэер»: «Тело Стефани Хедрикс — величайший кутюрье на свете».

Она шагнула к выходу из пещеры. Камни и песок у нее под ногами хранили тепло, но воздух был холодным и сухим, и небо, усеянное мириадами звезд, накрывало пустыню своим бескрайним пологом. Порой по его черной глади скатывался метеор и, как и полагалось, вспыхивал в синих окрестностях земли.

— Осторожно, мисс Хедрикс. Здесь есть острые камни…

Харкисс протянул ей руку и учтиво поддержал ее… Она высвободилась. Слева она увидела его спутника, светловолосого и тяжеловесного, с отвратительными ляжками, выпиравшими из шорт; он вставал, зевая и держа автомат под мышкой. Похоже, он славно вздремнул.

Она сделала шаг в направлении «лендровера», и в тот же миг у нее за спиной раздалась автоматная очередь.

Она обернулась с коротким криком, приглушенным самим ее страхом.

Тот, который называл себя Харкиссом, и тот, который называл себя Раулем, выпускали последние пули в тела трех шахиров. Они не оставили тем ни единого шанса, они ничем не рисковали. Они разом, дружно повернулись и разрядили свои автоматы тремя короткими очередями, точными и профессиональными.

Когда Стефани обернулась, трое молодых людей уже были мертвы.

Убийцы дали еще по короткой очереди, вероятно, для надежности.

Харкисс наклонился, взял кассету с пленкой и аккуратно положил в карман своей куртки. Одна из пуль попала в масляную лампу, и свет трепыхался, как пригвожденный к стене желтый зверь.

Чтобы не упасть, Стефани оперлась о каменную стену. Харкисс вернулся к ней и взял ее под руку.

— Ну что, снова волнения? А что вы хотите, так надо… Тут затронуты крупные интересы…

Он подмигнул ей.

— Наши!

Сжимая ей руку, он подталкивал ее к «лендроверу». Его спутник уже сидел за рулем.

Харкисс подхватил ее на руки и бросил на заднее сиденье. Стефани ударилась головой о приклад пулемета. Однако сознание она потеряла не от удара, а от ужаса…

От двухчасовой гонки от Тевзы до оазиса у Руссо в памяти остались лишь смертельная ненависть и хаос, и звуковой, и зрительный, в котором визг покрышек и тормозов и свет фар так тесно смешивались с внутренним громом, с отчаянием и с абсолютным, слепым желанием не верить в это, что он даже сам порой не понимал, ревет ли это двигатель или этот рев вырывается из него самого… Он добрался до Сиди-Барани меньше чем за два часа и в ярости влетел на своем джипе на первые ступени дворца.

Дворец был залит светом, и Али Рахман, в джинсах и с автоматом в руках, уже бежал ему навстречу в ослепляющем свете фар. Позади него виднелось несколько вооруженных людей, в том числе милая старая нянюшка с руками душителя, та, которой не хватало трех голов, и Руссо захотелось отправить ее в мир иной, откуда она и явилась…

— Где она?

— Не знаю… ее нет во дворце… мы всюду искали… по-моему… по-моему…

В голосе претендента на трон слышались слезы…

— Думаю, ее похитили…

— Ах, вы думаете? А как же пресловутые патрули начальника полиции, этого вашего друга и будущего премьер-министра?