Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Еле переведя дух, он просил извинить его, уверял, что опаздывает не по своей вине.

И люди верили. Чувствовали, что неспроста опаздывает, есть этому какая-то загадочная причина.

В таких случаях кто-либо советовал ему:

— Откройся нам, может, поможем, как-нибудь вызволим из беды.

— Нет, не поможете, не вызволите, — говорил артист грустно.

И люди задумчиво расходились.

Никто не упрекал и не укорял его, но срыв спектакля всё же малоприятная вещь и, понятно, что директору театра это не нравилось.

Он дорожил артистом, верил ему, но был директором и не имел права допускать задержки спектакля, а тем более — срыва.

Директор всё думал, как проникнуть в тайну артиста.

И наконец пошёл на хитрость.

Надумал вызвать к себе по одному всех работавших в театре — от гардеробщика до режиссёра, и сказать, что он вынужден уволить артиста из-за срыва спектаклей, что он очень сожалеет об этом, но другого выхода у него нет.

Директор прекрасно знал, что все любят артиста и наверняка поведают о его тайне, если только знают её.

Так он и поступил.

Однако никто ничего об артисте не знал, но все горячо просили не увольнять его.

Директор был в отчаянии. И тогда он решил, что ему надо поговорить с каждым жителем города, может, ему и откроется тайна артиста. Но тут к нему вошла пожилая билетёрша.

— Я знаю кое-что, сынок, — призналась женщина. — Артист взял с меня слово, что никому не проговорюсь, но раз вы грозитесь уволить его, что поделаешь — нарушу слово. Он просил ни за что не впускать в зал детей, когда он играет.

— Только и всего?

— Да, и часто напоминает об этом, боится, что позабуду.

Директор поблагодарил билетёршу.

— Не уволишь его, сынок?

— Нет, ни в коем случае, — заверил её директор. Женщина вышла.

— Что ж, попытаюсь всё узнать, — сказал директор.

И вечером, когда артист, обратившись к залу, произносил свой печальный монолог, на сцену вышел мальчуган.

Мальчик этот был сын директора, а сам директор наблюдал за всем из-за кулис.

Мальчик направился к артисту.

Вот он уже в нескольких шагах от него.

И внезапно артист превратился в красивое, зеленевшее листвой дерево.

Зрители сначала восприняли это как должное, как заранее задуманный сценический трюк, даже захлопали.

Но потом поняли, что у них на глазах свершилось чудо, и затаили дыхание.

Зеленело на сцене дерево.

Откуда-то повеял ветерок и пробежался по листве.

Посреди сцены шелестело листвой прекрасное дерево, а мальчик медленно обходил его вокруг, оглядывая.

Чуть погодя на сцену вышел директор театра. Какое-то время и он растерянно взирал на дерево, потом вздохнул и взял мальчика за руку.

— Пошли, сынок, тебе спать пора.

— Как он это сумел, папа? — спросил мальчик.

— Талантливый очень артист, сынок.

— И он знал, что мне нравится такое дерево?

— Выходит, знал. Хочешь, посадим в нашем дворе такое дерево?

— Хочу, давай посадим, — мальчик обернулся к дереву, попрощался: «До свиданья, до свиданья!».

И как только директор с сынишкой скрылись за кулисами, дерево вновь превратилось в человека.

Потрясённые зрители, словно по команде, разом встали с мест.

Артист подошёл к рампе, молча опустил голову. Молчали и зрители.

Тишину прервал голос директора, который вернулся на сцену, отправив сына домой с матерью.

— Извини, пожалуйста, ты не хотел раскрывать свою тайну, а я не выдержал, решил узнать во что бы то ни стало.

— Верно, до сих пор я в самом деле не хотел посвящать кого-либо в свою тайну, но раз уж так получилось, я признателен тебе, спасибо.

Артист пожал директору руку и обратился к зрителям.

— Садитесь, я поведаю вам свою историю. И вот что он рассказал.

В самом начале своего артистического пути он решил для себя: чтобы хорошо играть, надо хорошо знать людей. И он ходил по городу, бывал в самых людных местах: в магазинах, на базарах, на вокзалах. Наблюдал и запоминал, кто как ходит, как жестикулирует, с кем и как разговаривает, когда какое принимает выражение лица.

Устав бродить по городу, он садился у окна и часами следил за прохожими.

Он исходил города и сёла, горы и долы.

И действительно стал хорошим артистом.

Однако не перестал наблюдать за людьми.

Никто на свете не изучил человека так хорошо, как он, вот почему он играл всё лучше и лучше.

Он знал, как смеётся юноша, скачущий по просторному влажному после дождя полю.

Знал, как смотрит девушка на цветущую под её окном сирень.