Максуд Ибрагимбеков - Обжалованию не подлежит

— Если вы не можете догадаться, почему он на меня не донес, — усмехнулся Сеймур, — то мне это уж точно не под силу. Я только удивляюсь и жду, когда он донесет.

— Ему было стыдно, ему до сих пор стыдно. Ни товарищу Назимову, ни своему родственнику Куткашенлы он не мог сказать, что в его собственный кабинет, прихрамывая, пришел посторонний дистрофик и в одиночку избил его так, что он не мог ни ходить, ни разговаривать.

— Почему это я дистрофик? — удивился Сеймур.

— Потому что ты весишь килограммов на двадцать-двадцать пять меньше, чем полагалось бы… Извини, дистрофика я добавил ради эффекта. Сеймур, вы меня сбиваете с мысли! Так вот теперь все это откуда-то стало известно в Амбуране. Он из сельсовета теперь почти не выходит, знает, что втихомолку над ним все смеются.

— А от кого бы амбуранцы могли узнать, что Самандара избили? — Сеймур испытующе посмотрел на Фаталиева. — Знали только вы, Назимов, Газанфар и я. Кто, по-вашему, мог оповестить местное население?

— Вот именно, — усмехнулся Фаталиев.

Оба были уверены, что население было оповещено стараниями товарища Назимова.

— Значит, пострадавшему Самандару вы сочувствуете? А меня, например, вам не жалко? — изобразив простодушие, полюбопытствовал Сеймур.

— Тебя-то за что? — удивился Фаталиев.

— Ну, как за что? — замялся Сеймур, он уже жалел, что заговорил об этом с Фаталиевым. — Вам же все обо мне известно.

Фаталиев внимательно посмотрел на него:

— Да. Но только ты не рассчитывай, что за все твои тяжкие испытания тебя кто-нибудь пожалеет.

— Да я и не хочу, чтобы меня кто-то жалел, — возмутился Сеймур. — Я же сказал — например! Я убежден, что если уж кого жалеть, то тех, кто был покалечен на войне или без вины заживо был похоронен в лагере, а не крокодила Самандара. Например, товарища Багирова, которого на ваших глазах несправедливо приговорили к расстрелу, вам не жалко?

— Нет, конечно. Как его можно жалеть. Багиров, к твоему сведению, сильный, значительный человек. Таких людей не жалеют. Я уверен, что, если бы Мир Джафар Багиров почувствовал, что его кто-то жалеет, для него это было бы хуже расстрела. Кто-то сейчас радуется и злорадствует, кто-то возмущается тем, как с ним обошлись, но чтобы его не дай бог жалели, он не заслужил. Пойми, что бы с человеком ни произошло в жизни, сущность его от этого не меняется. К чему я это говорю? Таких, как ты, дорогой мой Сеймур, не жалеют. В каком бы ты тяжелом положении ни оказался, всегда найдутся люди, которые тебе будут завидовать.

— Приятная шутка, — усмехнулся Сеймур. — В меру веселая и неожиданная.

— Никаких шуток, — серьезным тоном сказал Фаталиев. — Тебе известно, что всем людям, скажем, подавляющему большинству, непременно свойственны такие качества, как зависть и жалость?

— Возможно, — Сеймур пожал плечами.

— Поверь, это не я придумал! Так вот, мир устроен так, что на жалость способны только сильные люди по отношению к слабым. А на зависть обречены слабые. Они завидуют сильным, это неприятное чувство, иногда мучительное, но избавиться от него в редчайших случаях удается только тому, кто становится сильным сам.

Сеймур вдруг обнаружил, что слушает Фаталиева с интересом.

— И что, неужели не встречаются люди, никогда не испытывающие зависти или жалости? В виде исключения хотя бы.

— Среди обычных нормальных людей таких исключений не бывает. Понял? Так что ни от кого жалости не жди. Ты не тот человек. А завидовать тебе будут.

— Если хоть раз встречу безумного человека, который в чем-то мне позавидует, я вам обязательно расскажу, — усмехнулся Сеймур.

На этом беседа на научные темы прекратилась, и Сеймур ушел. При виде хозяина Алби вначале исполнил, как всегда при его возвращении, радостный танец, а затем уткнулся ему в колени. Сеймур положил ему руку на голову, и Алби замер от счастья.

— Как хорошо, что ты не способен жалеть или завидовать, — серьезным тоном сказал ему Сеймур.

Они еще долго сидели рядом, человек и собака, которая умеет только любить, молча смотрели на вечернее небо и думали каждый о своем.

В пятницу она опоздала. Было девять часов, когда залаял Алби. То был особый радостный лай, перемежаемый визгом, которым он каждый раз встречал ее, прежде чем она успевала постучаться в дверь.

В каждую их встречу его охватывало ощущение праздника, на смену грустных мыслей приходила уверенность, а надежды на будущее при ней обретали туманные очертания далеких, но приятных событий. Сегодня она выглядела очень уставшей, Не улыбнулась и уклонилась, когда он хотел ее обнять. Сеймур спросил, чем она расстроена.