Максуд Ибрагимбеков - Обжалованию не подлежит

Он не мог усидеть в кочегарке и в надежде что-то узнать отправился к Фаталиеву. Сообщение Сеймура Фаталиева расстроило.

— В Азербайджане все очень удивились, когда его без всяких объяснений сняли с работы, а теперь… Вы не ошиблись, вы сами слышали, что товарища Багирова судят?

— Нет, конечно, не ошибся.

— Непонятная история, непонятная с начала до конца. На своем посту он сделал для страны столько хорошего. Все, что было сделано во время войны в Азербайджане, — это его заслуга, а теперь судят! — Фаталиев был потрясен и не скрывал этого.

— Его сын в Баку живет? Меня с ним в один день отправляли на фронт.

— С войны он не вернулся. Сообщили, что он геройски погиб на фронте… Значит, Багирова судят? Невероятно! Теперь я понимаю, чем сегодня был так расстроен товарищ Назимов.

— Вы давно знакомы с Назимовым?

— Шесть лет. Мы познакомились шесть лет назад, когда совхоз наводнили крысы. Тысячи крыс кишели на полях, они пожирали все, что им попадалось на пути, съедали побеги и цветы, выкапывали луковицы шафрана. Руководство района обращалось за помощью в министерство сельского хозяйства, в республиканскую сан-эпидстанцию. Специалисты приезжали, изучали обстановку, что-то каждый раз делали, но результатов от их деятельности не было. Крыс травили ядом, ставили десятки капканов, а их становилось еще больше. От посевов шафрана в тот год ничего не осталось. Это было невиданное бедствие, катастрофа. Единственное в Советском Союзе шафранное хозяйство безнадежно погибало на глазах. А для меня это была личная трагедия, рушилось дело всей моей жизни Тогда я написал письмо в НКВД. Кроме меня, никто не согласился его подписать, отговаривали и меня. Я поехал в город и там передал его дежурному у входа. На следующий день приехал товарищ Назимов. Так мы познакомились. Он вместе со мной походил по полям и уехал. А еще через два дня на нескольких автобусах приехали люди не то в комбинезонах, не то в скафандрах. Судя по всему, военные, целый полк. Они эвакуировали с территории всех служащих, даже сторожевых собак заперли в здании, и приступили к обработке полей. Скажу вам, зрелище очень неприятное! Что они там делали, не знаю, могу только сказать, что ядохимикаты они не употребляли. Команда из двенадцати человек на с виду бронированных машинах работала всего три дня. Это при том, что площадь полей составляет почти сто гектаров. Крысы выскакивали из нор и в судорогах умирали на поверхности. Свыше двухсот тысяч дохлых крыс. В тот же день их всех до одной собрали люди в защитных костюмах и увезли в закрытых контейнерах. Товарищ Назимов сказал мне, что это новейшее экспериментальное оружие. Решили вначале испытать его на крысах. Прошло шесть лет, хозяйство полностью восстановилось, а на всей территории совхоза невозможно найти ни одной крысы. Все благодаря Назимову. Вот тогда-то он официально был назначен куратором нашего поселка. Я всю жизнь буду благодарен ему и его организации. Я вам говорю со знанием дела: если бы не НКВД, единственный шафранный совхоз давно прекратил бы свое существование.

— И вы с тех пор общественный представитель внутренних органов?

— Я всегда чувствовал, что тебе это не нравится!

— Нравится, честное слово, нравится, — искренне сказал Сеймур. — Насчет органов не скажу ни слова, а вот должность общественного руководителя мне нравится. Зарплата хорошая?

Фаталиев сказал, что зарплату ему не платят, но дал понять, что общественный представитель обладает кое-какими льготами и при этом пользуется подчеркнутым уважением и поддержкой начальства по всем вопросам, связанным с его основной служебной деятельностью, в том числе и бытовыми проблемами, время от времени возникающими у его сотрудников.

Преимущества звания общественного представителя подтвердились, когда Фаталиева стали приглашать на заседания суда во дворце имени Дзержинского. Рассказывал об этом событии он взволнованно, местами даже с восхищением.

— Ты не представляешь себе, как он себя достойно ведет! Вместе с ним по делу проходят бывшие руководители НКВД и МВД Сумбатов-Топуридзе и Атакишиев — ничтожные трусливые люди. На глазах огромного зала чуть ли не на коленях умоляли о снисхождении, Атакишиев — тот даже заплакал. А ты знаешь, как на это отреагировал товарищ Багиров? Он рассердился и сказал Руденко: «Оставь их в покое, ты-то знаешь, что они выполняли только мои приказы! И ответственность за все несу только я!». С генеральным прокурором Руденко он разговаривал на «ты», а тот неизменно обращался к Багирову на «вы». Причем каждый раз непременно вежливо, и в спор с ним не вступал, только каждый раз говорил: «Это ваше показание, гражданин Багиров, будет приобщено к делу». В зале все понимали, что генеральный прокурор Руденко, которому прекрасно известно, что товарищу Багирову признаваться не в чем, вынужден вести процесс на пустом месте. Неужели его могут признать виновным? — он почему-то с надеждой посмотрел на Сеймура, но тот молча покачал головой. Благодаря опыту, полученному в лагере, он был уверен, что по причинам, неизвестным непосвященным вроде Фаталиева, система отторгла Багирова, и он обречен, а суд — это всего лишь зрелище для тех, кого система допустила в зал. Фаталиев испытующе посмотрел на Сеймура. Ему явно хотелось что-то сказать, но решился на это он не сразу: