Владимир Казаков: Избранные сочинения. 1. Ошибка живых

Его появление в погребке смутило завсегдатаев. Они принялись переглядываться и бледнеть. Только двое оставались безучастными ко всему: Алхимов-философ и Алхимов-шулер. Куклин, который медленно тянул вино, глядя через узкое окно на ночное небо, вдруг подавился звездой. Он закашлялся, зачертыхался, но... «Вы-то мне и нужны», — сказал ему внятно Левицкий.

О чем они говорили — неизвестно. Удалось только подслушать кусок ледяного молчания.

Итак, поезд шел из Варшавы. Попутчики все порядком намерзлись, Куклин что-то бормотал себе под нос (лиловый). Вдруг Пермяков сорвался с места и бросился к окнам. «Москва! — закричал он, — Москва!..». И вдруг замолк и забился снова в свой угол.

Действительно, огромная черная дымящаяся Москва громыхала им в уши. Истленьев очнулся, был бледен. Все засуетились. Вся платформа была полна кричащими размахивающими руками встречающими. Ватага пьяных друзей Пермякова особенно неистовствовала...

Все исчезло. Остались только уши и крики.

В Москве проживала одна дальняя родственница Истленьева. Даже не родственница, а просто — дальняя. К ней-то и направился Истленьев, хотя Пермяков звал его горячо к себе. Фамилия этой женщины была Витковская. Три ее дочери, молодые рослые красивые девицы, находились в гостиной, когда в дверь позвонил Истленьев. Екатерина Васильевна Витковская не на шутку перепугалась, увидя незнакомое лицо, услыша фамилию Истленьев, увидя швейцарский плащ с большим капюшоном, услыша робкое заикание. На помощь ей пришли две старшие дочери, и Истленьев был благополучно проведен в гостиную.

Три окна, фортепьяно, что-то и еще что-то вот и вся незамысловатая обстановка этой комнаты. Старшую дочь звали Ольгой, среднюю — Анной, младшую — Марией. Все три были красавицы, дом был старинный трехэтажный с высокими необыкновенно прозрачными окнами.

АННА

Здравствуйте!

ИСТЛЕНЬЕВ

Здравствуйте!

ОЛЬГА

Здравствуйте!

ИСТЛЕНЬЕВ

Здравствуйте!

МАРИЯ

Здравствуйте!

ИСТЛЕНЬЕВ

Здравствуйте!

АННА

Какая странная у вас фамилия! Она от слова «истленье»?

ИСТЛЕНЬЕВ

Да, да, от слова... Вы правы...

МАРИЯ

А правда ли, что вы приехали из Швейцарии? И правда ли, что вы приехали?

ИСТЛЕНЬЕВ

То есть как?.. Я, право... Приехал, приехал!..

Мать и три дочери рассмеялись. Вот возраст девушек: старшей — 24, средней — 21, младшей — 20. Уроки музыки, уроки пения, уроки молчания.

ЕКАТ. ВАС.

Они шалуньи! Не обижайтесь! Расскажите лучше, что вы видели там, в Швейцарии.

МАРИЯ (в сторону)

Хотела бы я знать, что он видит сейчас?

АННА (туда же)

Какой он странный!

ОЛЬГА

Рассказывайте! Рассказывайте!..

Как-то само собой и незаметно произошло, что Куклин стал неотъемлемой частью пермяковской компании.

Народ это все был лихой, мрачный, веселый. Был один необыкновенный силач, у которого одна половина его силы уходила на то, чтобы постоянно сдерживать другую половину. Нельзя было без восхищения смотреть на этого Геркулеса, на его двигающиеся и волнующиеся в вечной борьбе мышцы. Характера он был спокойного, но решительного.

Был еще один, некий боксер, который мало того, что снаружи окутал себя густым слоем легенд, но и еще, сам же поверив им, принимал их внутрь. От этого лицо его то и дело подергивалось нервными судорогами. Он был вечно готов вступить в бой или готов был вступить в вечный бой. Он был отставной военный и умел как-то особенно приятно не возвращать долгов.

Имелся в пермяковской компании также и поэт. Стихов его никто не знал, то есть говорили, что кто-то знал и даже хорошо знал его стихи, но человек этот вот уже полгода как уехал, куда — неизвестно, и ничего о себе не сообщал. Впрочем, поэта это не волновало совсем, он был исправнейшим членом компании, а также хорошим знатоком вин. Увидя как-то под глазом Куклина большой лиловый синяк, он воскликнул: «А я-то все думал, чего это у вас, милейший, на лице не хватает!..».

Были и еще люди, среди них — две дамы. Одна из них уже известна читателю, другая — другая.

Не успел Истленьев раскрыть рот, чтобы начать молчать о Швейцарии, как новый гость появился в гостиной. Оба мужчины были тут же представлены друг другу хозяйкою. Левицкий — сама холодность и любезность, Истленьев — сама лоходность и белюзность.

Разговор как-то все не клеился, вдруг слово «кавалерственная дама» было случайно произнесено. Истленьев оказался удивительно начитанным в этой области. «Кавалерственная дама, — заговорил он, сначала сбиваясь, несмело, чуть слышно, а потом — не сбиваясь и хорошо слышно, — кавалерственная дама — название, присвоенное дамам, пожалованным орденом святой Екатерины малого креста. При пожаловании орденом каждая кавалерственная дама вносила на богоугодные заведения 250 рублей. На обязанности кавалерственных дам лежало. 1. Ежедневно «благодарить Бога за милостивые освобождения, дарованные императору Петру Великому». 2. Ежедневно молить о здравии и благоденствии царствующего императора и всей Императорской фамилии. 3. Каждый воскресный день с этой же целью троекратно произносить молитву Господню. 4. Трудиться об обращении «добродетельными способами и увещаниями, но отнюдь не каким-либо угрожением или понуждениями» — нескольких неверных к православию. 5. Освободить хотя одного христианина из варварского плена...».